было очень много. Чапаевцы сражались до последнего дыхания. Когда был ранен сам Чапаев, он вместе с адъютантом спустился с этого обрыва к реке и хотел переплыть Урал. Белые начали обстреливать плывущих. Чапаев не приплыл на тот берег, пуля сразила его в воде, и он утонул. Вот все, что я слышал, — закончил свой рассказ старик.
Мы сняли фуражки, встали по стойке «смирно» и простояли так несколько минут молча, глядя на мутные воды Урала. Ими был унесен легендарный герой гражданской войны, верный сын Родины.
Сам Лбищенск почему-то показался мне мрачным; слишком свежа была память о Чапаеве.
Возвращались мы с песней о легендарном начдиве:
Но Чапаев не умер, Чапаев живет!
Он, как знамя, всегда
впереди!..
Позже мы узнали…
В ясный и теплый майский день более ста пятидесяти всадников расположились на левом берегу реки Эмба, под открытым небом. Сняв теплую верхнюю одежду, сидели на сухой песчаной земле и вели разговор о хорошей погоде, которая благоприятствовала им.
Недалеко от берега паслись спутанные и оседланные кони, жадно пощипывая свежую майскую траву.
Выставленный наблюдатель внимательно всматривался вдаль.
В вырытых на берегу очагах были установлены громадные котлы, в которых варилось мясо. Несколько джигитов собирали курай, сухие кустарники терескена и подносили к очагам.
У каждого очага стояло по два человека, один из которых подкладывал топку под котел, другой — черпаком помешивал бульон.
Сидящие басмачи с большим вниманием слушали пожилого человека лет шестидесяти, с небольшой седеющей бородкой, приплюснутым носом н поблекшими карими глазами. Это был посланец хана, которого уполномочили объединить мелкие группы басмачей.
Посланец сделал паузу, оглядел всех пронизывающим взглядом и снова заговорил:
— Дорогие джигиты, я сегодня собрал здесь вас, чтобы рассказать обо всем. Вам уже известно: нашим ханом выбран тахсыр Тыналы, отец которого до прихода Советов к власти тоже был ханом. Тыналы я знаю как батыра. У него львиное сердце, он лучший стрелок. Хотя и старый, но его можно назвать лихим джигитом. Он ненавидел и ненавидит Советскую власть со дня ее рождения.
Тахсыр Тыналы и мы с вами стремимся возвратить прежнюю жизнь. Это цель, указанная нам самим аллахом! До сих пор мы действовали отдельными мелкими группами, если в дальнейшем будет так, то нас быстро разобьют кызыл-аскеры. Мы должны создать единый кулак с единым начальником. Пора уже выполнить волю всевышнего. Сейчас как раз и наступило такое время: весна в разгаре, коням есть корм.
Другая наша цель: собрать побольше воинов за счет обиженных, недовольных Советской властью. Кое-кого можно даже припугнуть и перетянуть к нам.
Мы не одиноки. Рядом действуют еще несколько отрядов. В Кара-Кумах, Кызыл-Кумах, на возвышенности Устюрт тоже наши джигиты. Учтите, и за границей у нас есть друзья, они обещают нам помочь, как только мы начнем действовать по-настоящему.
Мы будем бить беспощадно кызыл-аскеров, уничтожать активистов, коммунистов и всех, кто будет стоять. против нас. Я вам кратко сказал все. Как вы думаете?
Сидевшие полукругом басмачи зашевелились, стали переглядываться. Наступила тишина. Было только слышно фырканье коней, пасущихся неподалеку.
Молчание прервал один из сидящих. Привстав на одно колено и опершись правой рукой на рукоять камчи, он смело поднял голову:
— Тахсыр, я приветствую ваши слова. На днях я со своими джигитами был в Доссоре, в Гурьеве и в Жилой Косе. Там пока не видно кызыл-аскеров. Этот момент нам и нужно использовать. В Доссорском районе добывают нефть. Нужно налететь внезапно; разгромить милицию, захватить оружие и очистить райцентр. А нефтяные вышки поджечь. Пускай огонь будет виден всюду…
Отчаянную речь выступавшего поддержали несколько басмачей.
— Правильно, правильно, только так и надо!
Посланец хана, услышав одобрительные крики, улыбнулся. Приложив правую руку к груди, гордо произнес:
— Славные джигиты, храбрые беркуты! Благодарю вас. Я понял, что мы все живем одними мыслями и желаниями. Дай, аллах, мужества и здоровья в наших делах. Да пусть сопутствует нам счастье…
Воспользовавшись секундной паузой, один из джигитов — смуглый. молодой человек, с открытыми карими глазами, встал во весь рост и, прижав правую руку к груди, горячо произнес:
— Тахсыр, прошу извинения, что прерываю ваши мысли. Обо всем вы говорили хорошо. Я тоже согласен. Но мы не должны забывать народную поговорку, что палка имеет два конца. Пока нет кызыл-аскеров, мы возьмем Доссор и Жилую Косу. Ограбим, уничтожим неугодных нам людей. Когда придут кызыл-аскеры, они за это нас не пощадят. Об этом нам нужно подумать хорошенько. Как вы думаете?
Многие джигиты задумались над только что сказанными словами.
Посланца хана на минуту парализовала речь этого смело выступившего человека. Его бегающие острые глаза остановились на. нем, но он вдруг оживился и наставительно заговорил:
— Джигит, как тебя зовут, не знаю. Но ты, видимо, трусоват и, наверное, не понял, о чем я говорил. Сколько наших отрядов и где они действуют? С таким заячьим сердцем и такими мыслями тебе не воевать, а только воду возить и обед готовить. Благодари аллаха, что нет здесь сейчас Тыналы-хана. Он бы поговорил с тобой по-другому. Но я, его посланец, милостив. На первый раз прощаю тебе неумные речи.
— Тахсыр, меня зовут Мергеном, я не допонял вас, прошу прощения, — он опустил голову на грудь и приложил правую руку к сердцу. Немного постояв в таком положении, джигит пересел в другое место, позади всех.
Помощник хана проводил молодца злобным взглядом и негромко произнес:
— За признание своей вины на первый раз простим.
Несколько голосов подхватили:
— Да, простим. Простим его!
Однако в душе Мерген считал, что он прав. Несколько джигитов тоже задумались над словами смельчака.
На этом сборище басмачи решили объединить все мелкие группы в один отряд. Руководство этим отрядом взял в свои руки посланец хана. Нападение на Доссор назначили в пятницу, на рассвете.
Джигиты подали кушать. Предводитель и несколько приближенных уселись кружком и принялись за еду. На большом деревянном блюде горой лежало мясо, куски курдючного вареного сала, а сверху баранья голова.
С большим достоинством предводитель принял из рук джигита баранью голову. Вытащив из-за пояса нож, он принялся умело и привычно разделывать ее.
Мысли его бежали быстро. Он ликовал в душе: «Я сумел организовать отряд… ч ерез неделю со своими джигитами разгромлю райцентр Доссор. А потом, может быть. Жилую Косу и даже Гурьев. Дай, аллах, нам удачи!»
Посланец почувствовал себя молодым, вспомнил свою молодую жену. Как он ее обрадует своим новым положением! Она
