Мишель остановился и опять зевнул — на сей раз по-настоящему. Челюсти скрипнули. Алина запустила в него книгой:
— Ах, прекрати. Зеваешь, как собака.
Мишель едва успел пригнуться:
— Да что ж мне делать! Если скучно.
— Развлекись.
— Как?
— Господи, какой ты глупый. Приволокнись за этой Ольгой как её там. Затащи в постель. Двух птиц одним камнем. И развлечёшься, и приятеля вернёшь в холостую банду.
Мишель кисло обронил:
— Не спасёт.
— Почему?
— Неинтересно: лёгкая добыча. Восторженная провинциалка. Она упадёт в кровать быстрее, чем я успею придумать второй комплимент.
— Ты высокого мнения о себе.
Мишель ухмыльнулся, погрозил ей пальцем:
— Я вовсе не такой глупый, как тебе хотелось бы. Я понял. Хочешь насолить этой Облаковой, да?
— А она мне ещё зачем?
— Почему тогда не предложишь мне уложить саму Облакову?
— Потому что я умная и добрая.
— Да? — несколько опешил Мишель.
— Да. Ты прав, я хочу щёлкнуть эту ханжу по носу. Терпеть таких не могу. Но я добра и умна. Заметь, я могла бы тебе предложить соблазнить мадам Облакову, но я тебя люблю и никогда не попрошу тебя так мучиться: ублажать таких дам, как она, — это всё равно что пилить фруктовым ножом дубовую колоду. Только, в отличие от колоды, она потом ещё будет долго рыдать и каяться…
Мишель представил это — хохотнул, передёрнул плечами:
— Фу, ну уж спасибо.
— Всё равно. Похоже, тебе и приживалка не по зубам.
— Мне? Да легко.
— Забудь.
— Пари?
— На что?
— Кто быстрее. Я уложу эту Ольгу как там её. Или ты — Алёшку Ивина.
Алина протянула узкую ладонь.
— Проигравший покупает вороную кобылу. Моей не хватает пары.
Брат со смехом пожал:
— Ты вовсе не умнее меня. Увидишь! Я тебя умою!
Поднял с пола, протянул сестре книгу.
Алина цапнула её, всем своим видом показывая, как не терпелось вернуться к прерванному чтению, поднесла к лицу — но только чтобы спрятать за раскрытой книгой тихую улыбку, которой не могла сдержать. Всё шло как задумано.
Священник смущённо кашлянул. Кашель его отдался в пустой деревенской церковке сухим эхом.
Мадам Вельде обернулась, вжала голову в плечи. За дверью слышались рыдания бедной невесты.
— Вы не можете вдруг передумать и начать торговаться, господин Егошин!
Гостей на этой свадьбе не было.
— Я могу передумать. Ровно до того момента, когда батюшка спросит, согласен ли я. Верно, батюшка? — обернулся к алтарю.
Священник не знал, что и ответить.
— Но вы же согласились сами уплатить приданое.
Господин Егошин спокойно объяснял:
— А теперь денег нет. Теперь я вынужден зарезервировать эти средства на покрытие возможных убытков. У меня нет средств, чтобы жениться.
Господин Егошин, вжав подбородок в шею, не спеша откалывал с лацкана бутоньерку с белой розой.
— Вы меня к этому сами вынудили, дорогая госпожа Вельде. Я деловой человек. В делах репутация превыше всего. Моя собственная, моей будущей жены. А после репутационного вреда, который вы нанесли вашей эскападой на вечере у Облаковых, я боюсь, что теперь в хорошем обществе одно имя Вельде…
Госпожа Вельде побледнела:
— Девичья фамилия! Девичья фамилия! Кому какое дело до девичьей фамилии. Господин Егошин! Вы же не разобьёте сердце бедной девушки…
Никакой реакции. «Он бы не пришёл сюда, если бы правда решил расстроить свадьбу», — сообразила госпожа Вельде. Ему было что-то нужно. Надо было только понять — что. И понять быстро.
— А если её мать окажет вам важную услугу?
Егошин, не отпуская складку второго подбородка, хмыкнул. Пальцы его всё теребили неподатливый цветок.
— Я свой человек в доме княгини Солоухиной.
Никакой реакции.
— Она страшно богата.
Эффект был тот же: ноль.
— Её единственный наследник — господин Бурмин. Пока что.
— Не знаю, госпожа Вельде. Не знаю… Какой мне от этого толк?
Но пальцы его остановились. В позе что-то необратимо изменилось. Как у лиса, вскинувшего уши. И от госпожи Вельде эта перемена не ускользнула.
— Мы все немножечко скрываем что-нибудь, не правда ли?
— Что такого может скрывать господин Бурмин? — якобы равнодушно отозвался Егошин. — Он кажется таким безупречным. Таким моральным.
Госпожа Вельде сделала ему навстречу что-то типа па глиссад.
— Ах, господин Егошин. Давайте я.
Она ловко приколола бутоньерку обратно. Расправила лепестки.
— Еленочка! Еленочка! — закричала в двери. — Жених готов.
Кивнула священнику:
— Можем начинать. Немного кутерьмы перед началом. Ну да какая свадьба без лёгкой кутерьмы. Правда?
Щёлкнула пальцами по плечу будущего зятя, сбив невидимую пылинку.
