Кудласовой, какъ въ дверяхъ залы показалась величественная фигура генеральши, съ бѣлой брошкой, въ горностаевой мантильи; а за ней стройная Barbe въ голубомъ платьѣ, съ вѣнкомъ на головѣ. Телепневъ не зналъ, что ему дѣлать; его дама тотчасъ замѣтила это и сказала просто и весело:
— Пожалуйста не стѣсняйтесь, m-r Телепневъ, пойдите къ Barbe; это будетъ дурно не танцовать съ ней.
Телепневъ поблагодарилъ её и подлетѣлъ къ Barbe.
— Я не съ вами танцую эту кадриль, — сказала Barbe, и немножко покраснѣла.
— Какъ не со мной? Да вы еще недѣлю тому назадъ обѣщали мнѣ.
— Ахъ! простите, Борисъ Николаичъ, — заговорила Barbe, еще болѣе краснѣя. — Я совсѣмъ забыла; но, пожалуйста, нельзя ли вамъ другую. Вѣдь вамъ… все равно; какую хотите, хоть даже двѣ…
— Да, оно, конечно, ничего, — отвѣтилъ Телепневъ.
— Ну, не сердитесь, — прибавила она съ кокетливой миной; я съ вами третью… и скрылась.
Телепневъ вернулся къ своему визави и объяснилъ ему свое горе.
— Да вы опять съ прежней дамой становитесь.
— Совѣстно!
— Эхъ, mon cher! тутъ сейчасъ начнутъ; а вы еще разбираете… Ради Бога, вы хоть меня-то не губите.
Красное лицо плясуна было такъ жалостно, что Телепневъ рѣшился отыскать даму хоть какую-нибудь… Ему все-таки нужно было подойти къ предводительской дочери.
— Ну, что жъ вы? — добродушно спросила она его.
— Да in-lle Barbe меня обманула…
— Ну, такъ со мной протанцуйте.
— Мнѣ право, такъ совѣстно, — началъ было Телепневъ.
— Ахъ, полноте! развѣ мы дѣло какое-нибудь дѣлаемъ, я вѣдь не самолюбива! Становитесь, видите, какъ вашъ визави порывается танцовать.
Телепнева эта простота чрезвычайно тронула. Онъ еще болѣе помирился съ туземнымъ обществомъ и повторилъ самъ себѣ: „Кто же виноватъ, что пренебрегаютъ студентами!…. Какія же во мнѣ особыя качества, а вотъ какъ ко мнѣ внимательны!“ На эту тему онъ говорилъ Ольгѣ Ивановнѣ, танцуя съ ней вторую кадриль, а она глядѣла на него съ своей постоянной улыбкой и повторяла все: вы не въ счетъ. Третья кадриль также усилила самолюбіе Телепнева. Barbe начала предъ нимъ извиняться такъ, что ему самому стало совѣстно. Она даже два раза во время кадрили пожала ему руку и нѣсколько разъ повторила приглашеніе бывать у нихъ, по крайней мѣрѣ, каждую недѣлю. Barbe очень хорошо помнила, что обѣщала Телепневу первую кадриль; но въ эту зиму она питала нѣжную страсть къ инженерному поручику Шаде и мечтала объ узахъ Гименея съ этимъ избранникомъ. Онъ ее ангажировалъ на лѣстницѣ, и Barbe, конечно, не задумалась обмануть Телепнева. Но, сверхъ ожиданія, поручикъ, хоть и пригласилъ ее, однако былъ необычайно холоденъ, и бѣдная Barbe чуть не плакала. На мазурку онъ ее не ангажировалъ, такъ что она и огорчилась и разгнѣвалась вмѣстѣ. Результатомъ всего этого было угрызеніе совѣсти и извиненія передъ Телепневымъ. Она ему предложила даже мазурку и не обидѣлась его отказомъ. — Словомъ, Телепневъ былъ подавленъ ея любезностью, и съ каждой минутой убѣждался въ томъ, что общество ни въ чемъ не виновато передъ студентами.
Но не то испытывала остальная братія; особливо два экземпляра: краснощекій прокопистъ и нахальный симбирецъ. Симбирцу рѣшительно не везло. Толкнулся было онъ къ дамамъ львиной породы, но вездѣ получилъ отвѣтъ, что уже ангажированы. Въ отчаяньи бросился онъ къ дѣвицамъ Усиковымъ, разсчитывая, что навѣрно хоть одна изъ нихъ свободна. Онъ подлетѣлъ къ нимъ козыремъ и, не разбирая, обратился къ самой маленькой.
Дѣвица Усикова переглянулась съ сестрами, и всѣ три приняли видъ суровый и неподходимый.
— Мы съ незнакомыми не танцуемъ, — . отвѣтила за меньшую старшая сестра.
Симбирецъ растерялся. Такого пассажа онъ никакъ не ожидалъ. _
Дѣвицы Усиковы, не удостоивая войдти сі нимъ въ дальнѣйшее объясненіе, повернулись къ нему спинами и потекли въ уборную.
Симбирецъ воспылалъ гнѣвомъ и мщеніемъ; но танцовать онъ хотѣлъ во что-бы то ни стало. Онъ искалъ глазами своего визави, краснощекаго прокописта, и увидалъ его, наконецъ, въ дверяхъ гостиной съ дамой. Дама на поклонъ прокописта и, вѣроятно, ангажированіе, что-то такое отвѣтила, отъ чего краснощекаго юношу ударило въ кирпичный цвѣтъ.
А дама была никто иная, какъ Александрина. "Гакъ какъ въ натурѣ этой особы лежала необычайная бойкость и подвижность желаній, то и захотѣлось ей вдругъ произвести, маленькій скандалъ, и сказать дерзость студенту. Прокописта она знала по фамиліи, и даже не мало прыгала съ нимъ на Другихъ балахъ и вечерахъ; но когда онъ подошелъ просить ее на первую кадриль, то она ему отвѣтила, что съ студентами не танцуетъ. Прокопистъ былъ такъ глупъ, что, превратившись въ кирпичъ, не съумѣлъ отвѣтить Александринѣ какой-нибудь равносильной пріятности.
Симбирецъ и прокопистъ, со смертью и. адомъ въ уязвленныхъ сердцахъ, встрѣтились посреди залы и помѣнялись своими горькими испытаніями; Они также поклялись, подобно дѣвицамъ Усиковымъ, подбить всѣхъ студентовъ уѣхать съ балу, и на этой же недѣлѣ произвести страшный скандалъ семейству Усиковыхъ, а потомъ и всѣмъ безъ исключенія аристократкамъ города К. Невольно ихъ взоры устремились на Телепнева, который преспокойно танцовалъ, и все съ лучшими дамами, съ дочерью стараго предводителя, съ М-новой, съ дочерью начальницы. Собравшись кучкой человѣкъ въ пять, студенты рѣшили, что Телепневъ дрянь и слѣдуетъ его побить въ эту же ночь… Но что произошло въ сердцахъ прокописта и симбирца, когда на четвертую кадриль Телепневъ сталъ рядомъ съ одной изъ дѣвицъ Усиковыхъ.
— Я ее обругаю, — вскричалъ симбирецъ и, подкрѣпившись въ буфетѣ шампанскимъ, стоявшимъ въ серебряныхъ вазахъ, величественно подошелъ къ дамѣ Телепнева.
— Вотъ вѣдь вы танцуете съ студентами, какъ же вы смѣли мнѣ отказать? — проговорилъ онъ, подпершись подъ бокъ правой рукой.
— Я танцую, съ кѣмъ я хочу, — отвѣтила дѣвица Усикова, — и кого я знаю.
Въ эту минуту музыка заиграла 'и она начала кадриль. Симбирецъ опять остался на бобахъ. Ярость его выразилась тѣмъ, что онъ хватилъ еще стаканъ шампанскаго.
Въ антрактѣ между третьей и четвертой кадрилью Ольга Ивановна подошла къ Телепневу, который сидѣлъ въ одной изъ боковыхъ комнатъ и спросила его тихо:
— Съ кѣмъ ты танцуешь четвертую кадриль?
— Съ одной изъ дѣвицъ Усиковыхъ.
— А пятую?
— Ни съ кѣйъ.
— Проси герцогиню…
— Губернаторшу?
— Да
— Ну вотъ еще!…
— Пожалуйста, голубчика., прошу тебя, ты мнѣ сдѣлаешь этимъ большое удовольствіе.
— Для Эфекта? '
— Ну да, для Эфекта; не капризничай. Вотъ она сидитъ въ гостиной, на угловомъ диванѣ; я пойду и подсяду къ ней, а ты подойди, заговори и ангажируй!
Съ этими словами она ушла въ гостиную и, дѣйствительно, подсѣла къ герцогинѣ. А герцогиня, вся въ бѣломъ, съ какимъ-то золотымъ кольцомъ на головѣ, представляла собою такую царственную особу, что застѣнчивому юношѣ, особливо изъ студенческой братіи, никогда бы
