я перекатилась на бок и взглянула на нее. Монитор за плечом фиксировал каждый мой вздох.
– Вы ждали меня несколько месяцев?
– С тех пор, как подложила наперсток в Уголок Диковинок.
Мои глаза округлились.
– Так это вы его туда положили? А как же Мэгги поняла, что его нужно отдать мне?
– Это пустяки! – отмахнулась Эстрель. – Гораздо важнее, почему я его туда положила. Вот какой вопрос ты должна была задать.
Расправив больничное одеяло, я высокопарно вопросила:
– Эстрель, почему вы подложили наперсток?
Ее губы чуть тронула улыбка.
– Потому что спланировала все заранее. Потому что всем нам отпущено на земле не так много времени, а я давно превысила все сроки. Ну же, не расстраивайся так! Никто не живет вечно.
– Но… Я не хочу, чтобы вы уходили.
Мне от одной мысли стало невыносимо грустно. Я успела так к ней привязаться!
Эстрель взглянула на меня с нежностью:
– Если хочешь, я постараюсь задержаться здесь подольше.
– Хочу!
О, я очень, очень хотела!
Эстрель кивнула.
– Так или иначе, я подложила наперсток в Уголок Диковинок, потому что поняла, что мне нужна протеже. Девушка, которая, возможно, однажды унаследует мой магазин. Вернее, не простая девушка, а особенная. Уникальная. Иная. Творческая натура с большим сердцем. Способная понять тонкую ткань жизни и замысловатые швы, которые ее скрепляют. Готовая полюбить этот город и его жителей так же, как я.
Я внимательно слушала, изо всех сил стараясь не потерять нить. И впервые в жизни не разозлилась из-за того, что меня назвали особенной. Наоборот, у меня появилось ощущение, что меня… заметили. И полюбили.
– В день, когда ты приехала, я увидела тебя перед входом в «Сороку» и поняла, что ты именно та, кого я ждала. Это меня удивило, а я, чтоб ты знала, не слишком часто удивляюсь.
– Эстрель, что вас так удивило? – тем же высокопарным тоном вопросила я.
– То, детка, – хихикнула Эстрель, – что, отправляя письмо, я не была уверена, что тебе подойдет наперсток. Знала только, что ты будешь счастлива в Дрифтвуде.
Произнесла она это так многозначительно, что я повнимательнее вгляделась в ее лицо.
Эстрель вскинула бровь, ожидая, когда же я сложу два и два.
Я села в постели.
– Так это были вы? Это вы прислали мне письмо? Но почему?
Ее глаза вспыхнули. Плеснуло расплавленное серебро.
– Учитывая твое положение, я решила, что тебе будет лучше здесь, со всеми нами.
Со всеми нами.
С ней. С Мэгги и Дезом. С Роуз. С Джунипер и Грейс. С Ханной и Джолли. С Норманом и Сэмом.
Сэм… Его имя эхом прозвучало в голове, и она заболела сильнее, чем от сотрясения.
Эстрель встала, погладила меня по руке и поставила на постель подарочный пакет, раскрашенный в фирменные цвета магазина «Стежок». А я, кажется, уже знала, что в нем.
– Но откуда вы вообще узнали обо мне? И моем положении? Не понимаю…
– Вопросы в другой раз. Сейчас важно только то, хочешь ли ты стать моей протеже. По плечу ли тебе такая ноша?
Подражая ей, я вскинула бровь:
– Мне ведь на самом деле не придется таскать на плече тяжести?
Она посмотрела вверх, словно ответ должна была дать ее шляпка.
– Не дерзи! Так дело не пойдет.
– Эстрель, – улыбнулась я, – для меня будет честью учиться у вас!
Она лишь коротко кивнула.
– Что ж, дам тебе отдохнуть. – Эстрель опустила вуаль, направилась к двери, но вдруг обернулась: – Я очень рада, что благодаря моему письму ты попала в Дрифтвуд, Ава. Я верю, что шанса взлететь заслуживает каждый. А люди вроде тебя – особенно.
– Спасибо! – Я смахнула слезинку. – За все.
Эстрель кивнула мне на прощание и ушла.
Я откинулась на подушки и уставилась на монитор; мысли путались в голове.
Если верить врачам, моя чудом испарившаяся эпилепсия и не думала возвращаться. ЭЭГ и МРТ никаких ее признаков не показали. Со мной все было нормально. В анализе крови только два пункта не соответствовали норме. Железо оказалось понижено – анемия.
Я открыла подарочный пакет, который дала мне Эстрель, развернула папиросную бумагу и достала тканевый сверток в улыбчивых таксах. Я встряхнула его, развернула и прижала к груди. Увидев, как Эстрель шьет что-то из этой ткани в магазине, я думала, это будет детское платьице или распашонка. Но не угадала. Это оказался конверт для новорожденного.
Норме в анализе крови не соответствовал еще один показатель – уровень ХГЧ.
Мне сделали УЗИ, и сомнений не осталось: я была на третьем месяце беременности.
МЭГГИ
– Кошачья сиделка? – недоверчиво спросила Ава.
– Да ты послушай, Феечка! Это как обычная сиделка, только для кошки.
Я вошла в папин дом через французское окно и стояла, прислушиваясь к разговору на веранде. На столе лежала горстка «Мун-Паев», и я, увидев их, улыбнулась.
Утром мы с папой привезли Аву домой из больницы. Врачи велели ей не перенапрягаться в ближайшую неделю, и пока она следовала предписаниям. С самого приезда сидела на веранде в тенечке и потягивала воду из стакана. То общалась с гостями, а то, когда посетителей не было, просто молчала и любовалась морем.
Ей о многом нужно было подумать: про ребенка и все остальное. Я ведь была однажды на ее месте: тоже неожиданно узнала, что стану матерью. Мне ли было не понимать, как трудно в такой момент справиться с эмоциями!
По заверениям Авы, она и понятия не имела, что ее дурное самочувствие связано с беременностью. Мне бы тоже это и в голову не пришло, учитывая всю ее историю. Она ведь пережила смерть Александра, переезд – и все это при серьезных проблемах со здоровьем, о которых она нам поведала.
Конечно, она угодила в непростую ситуацию. Однако, услышав о ребенке, Ава тут же заявила, что оставит его, и обхватила себя руками, словно защищаясь. Ясно было, что в ней заговорил материнский инстинкт.
Я это понимала. Отлично понимала!
Обернувшись к морю, я заметила, что, несмотря на слабое волнение, двое юношей все же решились выйти на серфах. Это были Джо Райнс и Ноа.
Мне ужасно хотелось окликнуть их, заставить Ноа вылезти на берег из воды, где его подстерегают опасности. Но вместо этого я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Судя по тому, как сын двигался, он веселился от души. Но смеха его я расслышать не могла – его уносило южным ветром.
Я радовалась, что они так здорово проводят время. Ноа только вчера приехал и сразу же угодил в водоворот событий, вызванный обмороком Авы.
– Всем очевидно, что Молли тебя обожает! – убеждал отец.
Он вовсе не кривил душой. Молли свернулась у Авы на коленях. За всю жизнь я не видела ее такой послушной: очевидно, Ава втайне работала заклинателем кошек.
– Я люблю Молли всем сердцем, но у Кармеллы сильная аллергия, – продолжал папа. – И мне нужен будет человек, который за ней присмотрит.
Ава погладила кошку по спинке.
– Можешь жить с ней тут, пока мы не найдем дом поменьше. У меня уже есть один на примете. Миленький коттедж возле церкви.
– Но я не могу себе позволить…
– Платить за аренду буду я. Тенанты съедут еще до Рождества. Плата вполне посильная. А хозяин – просто прелесть.
– От прелестного хозяина трудно отказаться! – слабо улыбнулась Ава.
– Об этом я и говорю.
– А Молли поедет со мной? – с надеждой спросила она. – Если я перееду?
Отец с трудом сглотнул: конечно, нелегко выбирать между двумя дамами сердца.
– Мне будет намного проще, если она поселится у человека, который любит ее не меньше, чем я.
– И почему мне все кажется, что вы не меня простите об услуге, а сами мне ее оказываете? – заметила Ава.
– Пф-ф! – папа отмахнулся. – Так просто было предначертано!
Небо затянули пушистые белые облака. Солнце спряталось за ними, и на улице стало прохладнее – всего каких-то восемьдесят градусов [15]. Море сегодня было глубокого сине-зеленого цвета, как глаза Донована.
Чуть раньше он принес нам сладости из пекарни. Заходили и другие знакомые: Беттина и Сиенна, Джолли, Грейси и Джунипер, Роуз и Титус. Все обнимали Аву, обещали помощь и дарили подарки для малыша: одежду, игрушки, колыбельку.
Не заглянул к нам только Сэм.
