Ты — мой вылитый папа! Такой же таинственный, спокойный, рассудительный, надежный! Мама с ним была как за каменной стеной!» — эти слова придадут уверенности в амурных делах даже самому величайшему неудачнику. А сколько других признаний в любви нам неизведанных? Как бы там ни было, но воссоединившись, такая пара живет дружно; ни для одного, ни для другого нет ничего неизвестного, все, как в деревне, вершилось на глазах. Он видел и наблюдал жизнь и поведение ее, она знала все о нем. Наиболее скромных девчушек, беззащитных и доверчивых, защищали и берегли, как эталон чистоты и порядочности, сами кавалеры.
Глядя на Лену, штурман полка подполковник Романюк, потерявший талию лет десять назад, задумчиво прищурившись, спросил:
— Леночка, я прочитал в журнале «Здоровье» о способе похудения, так там рекомендуется сделать два проволочных обруча: один по талии, какая есть, второй — по талии, какую хочешь иметь. Так вот, если повесить на гвоздик мой обруч и твой, то мне умереть, но не добиться твоего. Но я это переживу. А если ты будешь приближаться к моему — это уже катастрофа!
— Я могу остановиться на полпути, — с улыбкой ответила Леночка. — Могу отказаться от одной обязательной порции, заменив ее половиной. Вот и весь секрет.
— Мне, что ли, так попробовать? — растягивая слова, произнес Романюк. — Опять же, не повредит ли это моему товарному виду?
— Это уж спросите у своей жены, — посоветовала Леночка.
— Не о жене речь, ей деваться некуда — как-никак, а три киндера на помойку не выкинешь.
При этих словах Николай дернулся и побледнел. Это заметил Александр, положил руку ему на плечо.
— Мы с вашим командиром, будучи курсантами, в первом увольнении познакомились с двумя девчонками, накормили их мороженым, а они от нас сбежали, — смеясь, первое пришедшее на ум сказал Александр.
— Ну и дуры! — ответила Леночка, и все посмотрели на нее с любопытством. — Какая-то дикая невоспитанность! Разве можно так! — тряхнув красивой головкой, добавила она.
Николай дал знать кивком головы начальнику штаба, и тот наполнил рюмки коньяком.
— Товарищи! — встал Николай, поднял рюмку, — для меня приятна встреча с моим старым другом, он сейчас мой начальник, и я, зная его гражданскую позицию, рад, что он у руля нашей авиации. Есть надежда, что ускорится выход из тупика, куда мы заехали сдуру. Не по нашей вине случилось это, но выбираться будем вместе! И выберемся, и победим! Другого выхода у нас нет! Предлагаю тост за нашу славную авиацию!
Дружно выпили.
— Хорош коньяк! — похвалил Александр, улыбнувшись, добавил: — Был я уже капитаном, командиром звена, проверяла нас комиссия из воздушной армии, был в этой комиссии мой сослуживец по прежнему округу; в конце дня командир полка вызывает меня, дает две бутылки коричневой жидкости, заткнутых самодельными пробками. Отнеси, говорит, в гостиницу, пусть после работы попьют с чайком. Я отнес, передал сослуживцу с наказом, чтобы он передал председателю комиссии эти бутылки. Утром бегу в столовую, догоняет меня сослуживец и спрашивает, где мы достали коньячный экстракт, и в какой пропорции добавлять его в спирт — очень понравилось это питье председателю и компании. Командир, когда я ему передал наш разговор, скривился как от зубной боли. «Какой спирт, какой экстракт! — сказал он. — Лучший коньяк Грузии, прислали мне друзья канистру». У вас я не буду спрашивать рецепт напитка.
Засиделись в «Гресевском зале» до первых петухов. Откровенный разговор на более высоком уровне мало чем отличался от разговора с молодыми офицерами. Может, чуть больше было осторожности, в высказываниях некоторые мудро обходили острые углы, зная по опыту, как часто откровенность выходила людям боком. Заметив эту осторожность, Александр попытался убедить, что время сейчас не то, когда за нечаянно вылетевшее слово человек лишался карьеры или даже жизни. Он рассказал историю из жизни отца, когда тот был молодым лейтенантом.
— Неправильно построенные отношения между начальниками и подчиненными очень вредят делу, — начал он. — Мой отец часто рассказывал мне о своей службе, он хотел, чтобы я на примерах из жизни воспитывал в себе качества чуть ли не идеального руководителя. Служил он после училища в Польше, в СГВ, городок Жагань. Осваивали реактивные самолеты МиГ-17. Было много летных происшествий. Командиры — лихие фронтовики. Герои через одного. Командиром дивизии был у него Дважды герой Советского Союза полковник Дмитрий Глинка, командующий, его замы, генерал Беда и полковник Брандыс тоже Дважды герои. Простые в общении ребята были эти герои. И вот прилетает командующий в Жагань, собирает в Доме офицеров летчиков и говорит: «Вы летчики, я летчик, давайте начистоту говорить без всякой боязни, не смотрите на погоны и должности! Только так мы можем понять друг друга, выявить причины наших неудач. Говорите правду, говорите, что, по-вашему, мешает летать нам без аварий и катастроф». Поднимает руку старший лейтенант и шпарит напропалую правду-матку. Командующий слушает, качает головой, не перебивает. «Все сказал? — спросил умолкнувшего лейтенанта. — Понятно. И за кого ты нас считаешь? За дураков? Ты, лейтенант, умный, открываешь нам глаза, учишь тех, что прошли с боями от Крыма до Берлина, кто летал, задевая макушки деревьев, кто потом, кровью, набивая мозоли на заднице, завоевывал господство в воздухе — они дураки? Садись и думай, что говорить! Птенец неоперившийся учит орлов летать! Командир! Разберись с ним, наверное, летать не умеет, а демагогию разводить — хлебом его не корми!» И мне довелось однажды наблюдать такую же некрасивую историю, когда генерал отчитывал нашего командира при его подчиненных, обзывая самыми последними словами. Командир был бледен, с большим усилием сдерживал себя, чтобы не ответить грубияну в его же манере. Он щадил нас, давал нам урок выдержки. Власть тоже часто портит человека. Даже не так. Власть показывает истинное нутро человека, вот так будет правильно. Человек рожден или человеком, или хамом; так и живет он, не раскрывая себя; и вот удачный момент — стал начальником. Хороший человек остался хорошим человеком, он внимателен, уважителен, может строго спросить со своего подчиненного и не унизить при этом. Хам же скоро покажет себя с хамской стороны, он поспешит в первую очередь доказать всем свое могущество, свою власть, пренебрежение. У тех и других начальников будут свои принципы руководства: у первого — деловой принцип, у второго — зависимый, он ставит всех в зависимость от своих убеждений, если еще они есть, а чаще — от капризов; около него крутятся подхалимы, наушники, он их поощряет щедро. В коллективе с таким начальником нервная, напряженная обстановка, люди не доверяют друг другу, а такого в военном коллективе не
