по дороге.
– Извините, у вас все хорошо? Мне показалось, вы расстроены.
– А когда у меня хорошо-то было? – ответила она скорее вслед своим мыслям.
Водитель осекся, удивленно глянул на нее и обдумывал ответ всю обратную дорогу.
* * *
Когда Катя с Монтиньяком ушли, майор Фадеев достал из сейфа толстую картонную папку с тряпичными завязками. Она была такой пухлой, что со стороны вполне могла показаться архивной, но хранились в ней материалы еще не законченного дела, которое обрастало все новыми и новыми подробностями.
Начало ему положило бытовое убийство, возможно, на почве личных неприязненных отношений или ревности, совершенное гражданкой Грузии Этери Шенгелая, проживавшей с мужем в Чертанове. Однако упорное молчание подозреваемой и странное поведение ее родной младшей сестры заставили Фадеева усомниться в кажущейся простоте дела. Оно петляло, как тропинка в лесу, но теперь, после показаний сестры и пожара в доме англичанина Дилсона, кажется, вышло на финишную прямую, и вела эта дорога совсем не туда, куда могла бы привести вначале.
Фадеев никогда не верил в мистические совпадения и судьбу, но в последние пару месяцев эти убеждения поколебались. Кажется, само Провидение помогло ему случайно включить радиостанцию, на волнах которой шла программа психолога Михаила Лабковского. Если бы не гигантская московская пробка, в которой он застрял, вряд ли он стал бы слушать до конца и запомнил бы имя ведущего.
Знаменитый психолог, несмотря на занятость, сразу откликнулся на его просьбу и принял Нину, которой явно требовалась профессиональная помощь. После первого сеанса Михаил позвонил Фадееву и сказал, что считает перспективным курс психологической реабилитации Нины и готов помочь ей, но все, что будет говорить во время встреч девушка, останется тайной, нарушать этику общения с пациентами он не намерен, поэтому надо набраться терпения и веры в то, что она сама примет решение рассказать о случившемся с ней следствию.
Через несколько недель телефон в кабинете майора зазвонил.
– Альо, – от этого протяжного с мягким акцентом слова сердце Фадеева бешено забилось.
– Нина, это вы? – почему-то очень громко спросил он.
– Да, я, как вы узнали?
– Нина, с вами все в порядке? Где вы? Скажите, где вы? – он задавал вопросы так быстро, что она не успевала ответить.
– Я здесь, внизу. У проходной, я хотела зайти к вам, но мне сказали, что нужен пропуск.
– Стойте на месте! Никуда не уходите. Вы слышите, Нина?
– Да.
Перепрыгивая через две ступеньки, Фадеев побежал вниз по лестнице и через минуту был у проходной.
Нина была одета в светлую джинсовую юбку чуть ниже колен и простую светлую футболку с круглым вырезом. Черные волосы аккуратно собраны под широкий ободок из светло-голубой косынки.
Фадеев поздоровался, едва сдерживая радость и улыбку, которая так и норовила превратить его из представителя закона при исполнении в романтически настроенного юнца.
Когда они вошли в его кабинет, от внимательного взгляда майора не ускользнуло то, что Нина осмотрелась, как будто была здесь впервые.
Она отказалась от чая, села к столу, сложила руки на коленях и, глядя прямо перед собой, начала рассказ с того момента, когда уже почти год назад приехала в Москву работать в грузинском кафе, как ей было одиноко у тетки и как при любой возможности она ездила на другой конец города к сестре в Чертаново. Этери тоже работала, но не сменами, а каждый день, поэтому, когда Нина приезжала, чаще дома был только Дато. В тот злополучный вечер Нину обругал на работе шеф-повар за мелкую провинность, а Дато так тепло успокаивал ее и предложил:
– Вот таблеточка. Совсем не вредная. Успокоительное. Выпей, и тебе легче станет…
Ей и правда быстро стало легче, а все происходящее утратило черты реальности.
Во время рассказа Нина ни разу не взглянула на Фадеева, хотя он несколько раз вскакивал с места и ходил по кабинету, хотя за столько лет работы в полиции случалось ему слышать истории и пострашнее, чем адюльтер с родной сестрой жены.
Потом Нина рассказала о загородном доме, который выглядел в ее описании настоящим дворцом. Там собирались богатые люди. В доме имелся просторный подвал, превращенный хозяином в стриптиз-клуб, где происходили дикие, как ей показалось на первый взгляд, вещи. Видимо, у Дато водились скрываемые от жены деньги, потому что жили они очень скромно, но в этом доме Дато мог позволить себе шиковать и покупать белый порошок или таблетки. Когда они заканчивались, он злился и срывался на ее сестре, а та ничего не подозревала. Еще в том прекрасном доме была гостиная с огромным камином, которого Нина очень боялась.
– Камин? Почему вас так пугал обычный камин? – почти машинально спросил Фадеев.
– Это не обычный, а огромный, слишком большой для дома камин. От него веяло холодом и страхом. Не знаю, как это лучше сказать по-русски. От него веяло бедой!
Фадеев задумался. Что-то похожее он уже слышал или видел очень давно. Вдруг его осенило.
– Я мигом! Нина, отдохните пока. В графине холодная вода, если хотите. Скоро вернусь!
Она растерянно посмотрела ему вслед и замерла, словно заново переживая случившееся.
Через двадцать минут, вернувшись из архива, Фадеев застал Нину в той же позе и положил перед ней на стол толстую папку с номером дела и крупной датой на обложке: 2001 год.
Среди множества мелко исписанных от руки и напечатанных показаний и результатов экспертиз были подшиты фотографии.
– Да! Да! Это тот самый дом и ужасный камин, – глаза Нины наполнились слезами, она дрожала всем телом.
– Что же, адрес нам известен. Думаю, пора навестить хозяина. Я попрошу вас поехать со мной, чтобы опознать место не по фотографиям, ваши показания могут пригодиться.
На следующий день, так и не добившись ордера на обыск, он поехал на место осмотреться, как рекомендовало руководство.
– Да что же так медленно, – сетовал он по дороге. – На эту Рублевку только на вертолете или воздушном шаре попасть можно!
Нина сидела рядом и рассеянно улыбалась своим мыслям.
Позади послышался вой сирен. Водители начали перестраиваться, освобождая левый ряд. Через пару минут три пожарные машины пронеслись мимо и скрылись вдалеке.
– Эх, ехали бы на служебной, тоже могли бы включить сирену.
Нина обернулась к нему и улыбнулась.
– Я хотела сказать вам спасибо за все, что вы для меня сделали. Я знаю, это вы попросили психолога помочь мне. После разговоров с ним и с вами мне стало легче, хотя я поняла, что все произошедшее – правда, но ведь моя сестра защищала меня и себя! Раньше я как будто не могла
