говорила, ты работаешь над чем-то вроде книги. Не могу дождаться, чтобы услышать о ней!
Джули и Линус стояли напротив меня с непоколебимым видом. Я снова ответила им отказом.
– Через четыре дня я уезжаю, – настаивала я. – Я не хочу идти с вами.
Линус сказала:
– Знаю, это кажется ужасным, Чарли, но он действительно очень усердно работал для этого, и, я думаю, это важно – поддержать его в выздоровлении. Даже засранцам иногда нужна помощь.
Джули взяла меня за руки.
– Он старается загладить свою вину, Чарли. Это один из шагов. Честно говоря, я никогда не видела его таким.
Райли отпускают на благотворительный концерт Луиса Альвареса. Его станет сопровождать санитар; на лодыжке у него будет браслет с алкогольным датчиком. Это выступление – единственный способ, чтобы жена Луиса не выдвинула против Райли обвинений в угоне автомобиля. Ему предстояло проработать в центре целый год. И он хотел, чтобы я пришла на концерт.
Блю поставила свою чашку кофе на стойку в «Тру Грит», молча слушая наш разговор. Она едва заметно двигала подбородком, с помощью мимики сообщая мне: «Не позволяй никому заставлять тебя что-либо делать». Я уже успела изучить все новые движения Блю, наклоны подбородка, расширенные глаза, неодобрительный взгляд. В Крили ее лицо выражало всего две эмоции: злость и горе. А пребывание здесь как будто раскрыло Блю, чего не случилось со мной.
Я орудовала шваброй, ручка тряслась в моей ладони. Это грязь на моих руках или что-то еще?
– Хорошо, – в итоге ответила я. – Хорошо.
Блю посмотрела на мой рюкзак, на новый розовый чемодан, который она купила мне в «Гудвилл». Вещи упакованы. Уголки ее рта немного опущены.
– Не могу поверить, что ты уезжаешь, – проговорила она тихим голосом.
– Я знаю.
– В смысле, я думаю, это хорошо. Все будет хорошо. Но я буду скучать по тебе.
– Я тоже буду скучать.
Я взяла ее руку.
– У Феликса есть компьютер? – спросила она.
– Да.
– Ты будешь звонить мне в Скайп? Раз в неделю? – Ее взгляд был напряженно-внимательный, умоляющий.
– Да, конечно.
– Как насчет телефона? У тебя будет сотовый?
– Я не могу себе этого позволить. У него есть телефон, я смогу его использовать.
– Ты мне будешь звонить? Позвонишь мне и дашь его номер, хорошо? И я стану приезжать в гости. Это будет весело. Раз в месяц, договорились?
Она запыхалась.
Ее пальцы сжались вокруг меня.
– Да, Блю.
– Ты найдешь собрания? Я буду ходить с Линус.
– Да, я обещаю.
– Хорошо, – произнесла Блю наконец. Ее глаза переполнились слезами до краев.
– Хорошо, – повторила я.
– Мы должны держаться друг за друга, Чарли. Мы не можем отпустить.
Слезы текли по ее лицу.
– Нет, не можем, – отозвалась я немного сдавленно.
– Мы не похожи на других людей.
– Нет.
– Теперь ты моя семья. А я твоя. Понимаешь?
Последнюю фразу Блю говорила мне в волосы, потому что крепко обнимала меня, и я не хотела, чтобы она прекращала, никогда.
– Да, – сказала я ей. – Да.
Благотворительный концерт для семьи Луиса Альвареса был заполнен до отказа. Люди рассыпались по Конгресс-стрит на улице перед гостиницей «Конгресс» в центре Тусона. Отдельные сцены установлены для пре-шоу, и дорога для машин перекрыта. Группа, играющая в жанре мариачи, прогуливалась в толпе. Фотографии Луиса висели с внешней стороны дверей в гостиницу на афишах. Он умер вскоре после того, как Райли угнал его машину. Тайгер Дин болтал с телевизионной съемочной группой, у него пышные волосы, и солнечные очки подняты на голову.
Я мельком заметила Майки и Банни, держащихся за руки; у него больше нет дредов; его волосы – коротко остриженная золотистая шапка вокруг головы. Я не виделась с ним с тех пор, как вернулась.
Майки повернулся и увидел меня. У меня екнуло в животе, когда он подошел, улыбаясь, Банни осталась сзади, болтая с кем-то. Я не могла удержаться, чтобы не заметить сверкание простого золотого кольца на его пальце. Блю молча стояла рядом со мной.
– Привет, – смущенно произнес он.
– Привет.
– Чарли, – сказал он. – Я действительно рад, что ты здесь. Я на самом деле рад тебя видеть.
Я показала на его палец.
– Стало быть, у тебя теперь совсем другая жизнь.
Майки кивнул.
– Можно и так сказать. – И засмеялся.
Я глубоко вздохнула:
– Мне жаль, что я так себя вела, Майки. Майкл. Прости меня. Я должна была ответить на твои сообщения.
Он вздохнул:
– Я подумал, что, скорее всего, ты их удалила. Я в любом случае собирался зайти к тебе в «Грит». Наше турне продлили на пару месяцев, и мы закончили с этой записью. Похоже, все получится.
Майки сделал глубокий вдох.
– Я меня есть кое-что для тебя, Чарли. Я собирался принести тебе это в «Грит», если бы не встретил здесь.
Он полез в карман джинсов и достал сложенный лист бумаги.
– Это, на самом деле, очень трудно для меня, Чарли, поэтому позволь мне просто сказать.
Он закрыл глаза и когда открыл их, твердо смотрел прямо на меня, но улыбался.
Мое сердце слегка екнуло, я нервничала в ожидании того, что он скажет.
– Что? Что такое?
Я начала разворачивать бумагу.
– Я видел ее, Чарли. У нас была остановка в Сэндпойнт. Там, где она, в Айдахо. И я видел ее.
Блю рядом со мной, она крепко сжала мой локоть, взяла бумагу из моей трясущейся руки. Я почти ничего не видела из-за слез в глазах. Я с трудом дышала. Она. Она.
Эллис. Мои руки тряслись; бумага трепыхалась.
– О боже, Чарли. Она в порядке. Я имею в виду, не совсем в порядке, но она не исчезла полностью. Она там. Нужно сидеть рядом с ней какое-то время и спрашивать ее очень-очень особенные вещи, но она там, и когда я произнес твое имя, клянусь Богом, ее лицо озарилось.
Майки плакал, тяжело дыша. Я смотрела на адрес на бумаге, на ее имя. Мое тело горело, но в хорошем смысле, от возбуждения.
Похоже на пламя любви.
Эллис, моя Эллис.
– Просто невероятно, – пробормотала Блю. – Невероятно.
– Спасибо тебе, Майки, – прошептала я. – Огромное-огромное спасибо.
Тайгер Дин дал Джули электронные билеты и пропуска за кулисы. Джули, Блю, Линус и я стояли за кулисами и в изумлении смотрели на подготовку, группа толкалась взад-вперед, от публики исходила энергия. Панк-группы выступали первыми, они слишком шумные, потные и много корчились, но молодежи это нравилось, они кричали и танцевали мош. Погода идеальная, приятная и прохладная, небо благоволило, оставаясь бесконечно голубым и прекрасным. Тайгер Дин играл композицию с молодыми парнями, одетыми в одинаковые серые костюмы и галстуки «боло». Публика любит его, потому что он Тайгер Дин, но, как всегда говорил Райли, слова его
