– Я предлагал тебе поработать над этим пятнадцать минут назад. Ты мне отказала! – гнев рвался наружу.
– Я же не отказала. Я попросила немного подождать, чтобы мы смогли получить максимальное удовольствие. Одни, без ушей за стенкой! Неужели я должна объяснять такие элементарные вещи? Не заставляй меня оправдываться, когда я не чувствую за собой вины.
– Не чувствуешь? – Владимир убрал руки Саши. – Быть виноватым и чувствовать вину – разные вещи. Не так ли, товарищ психолог?
Никольский поцеловал жену в щеку и, не дав ей опомниться, вышел из комнаты. Вскоре Александра услышала, как за ним закрылась входная дверь.
– Ну и ладно, – с обидой сказала Саша. – Теперь ты будешь долго просить меня даже тогда, когда твоя мамочка будет на расстоянии нескольких километров.
Успокоившись самой глупой из всех когда-либо произносимых угроз, Саша тоже решила не сидеть дома. Она могла позвонить подруге или поехать к матери – Римма Григорьевна, у которой не сложились теплые отношения со свахой, не приезжала в гости к дочери. Обычно Саша сама или с мужем проведывала мать в один из выходных. В этих визитах не было системы, все в зависимости от настроения, от желания Саши воспринимать общество матери. То, что они никогда не были близки, удивляло и настораживало Никольского. Поэтому он никогда не выступал инициатором поездки к теще. На этот раз Саша сделала выбор в пользу звонка подруге. С Симоной у Лесковой были длительные, но прерывистые отношения. Тем не менее они понимали друг друга с полуслова.
– Привет, Симона!
– Сашка? Привет. Давно тебя не слышала.
– Заработалась я.
– Ну, лишь бы не зазналась! – В ее безоблачных отношениях со Скуратовым не было места скандалам и выяснениям отношений. Пока, во всяком случае. Поэтому в голосе Симоны сквозили нотки счастья. – Как ты?
– Нормально. Хотела вытащить тебя на пару часов.
– Я бы с радостью, но мы с Валерой должны вечером быть в «Компасе». Отвертеться – никак.
Развлекательный центр «Компас» открылся не так давно. Открыто Симона не говорила, боялась сглазить, но дала понять, что Скуратову предлагают хорошую работу в качестве директора. Не собираясь отказываться от собственного бизнеса, Валерий явно хотел расширить круг своих знакомых, своих возможностей. Как раз для его энергичной, коммуникабельной натуры. Саша решила, что наверняка вечерний поход как-то связан с бизнесом.
– Поняла, – скисла Лескова. В любом случае к матери она не поедет, но и со свекровью не останется.
– У вас все в порядке?
– Да, все хорошо. Никольский стращает богатством и роскошью.
– Значит, знает, что говорит. Он не из тех, кто словами бросается.
– Поживем – увидим.
– Сань, ты не дуешься на меня? – Симона не скрывала своей озабоченности.
– Нет, не переживай.
– Если ты говоришь честно, то не буду.
Наверное. Впервые Скуратова отказывалась от встречи с подругой, но карьера мужа требует жертв. Оставалось надеяться, что Саша на самом деле не обиделась. Тем более, она просто хотела поболтать, ничего срочного. С Владимиром у нее полный порядок. Симона искренне считала, что Никольский – мужчина, с которым невозможно поссориться. К его внушительному списку достоинств скоро прибавится еще одно – достаток! Не бедствовать – это одно, а иметь возможность шикануть – другое. Кажется, Никольский медленно, но уверенно подошел к выполнению обещания, данного Саше до свадьбы: она будет им гордиться и они будут богаты! Умница Вова! Идеал, с которым не стоит выяснять отношения, кажется, Саша давно это поняла. Единственное, что периодически возмущает спокойствие в этой семье, – разговоры о ребенке. Никольский хочет ребенка, а Саша пока созревает для материнства. Хотя Симона вдруг подумала о том, что они никогда не обсуждают с Лесковой эту щекотливую тему. Обе согласились с важностью карьеры и самовыражения, обозначив именно этот аспект основополагающим. Лишь иногда проскользнет мимолетная фраза о том, что во всем цивилизованном мире тридцать лет – самый детородный возраст, и только у нас безответственно позволяют себе обзаводиться детьми, еще будучи студентами.
– Симона, я тебя целую. До встречи, – вздохнула Александра.
– И я тебя, Олеговна. Обязательно встретимся на днях.
Положив трубку, Саша окинула взглядом комнату: пора заняться генеральной уборкой, но в одиночестве делать этого не хотела. Она считала, что все домашние дела нужно обязательно делить с мужем. Иначе он никогда не поймет, как много на это уходит времени и сил. Разумеется, в том случае, когда хозяйка хочет содержать дом в порядке. Галина Михайловна всегда бросает на сына косые взгляды, когда он достает из кладовой пылесос или моет посуду. Саша знает, что свекровь твердит ему, что это не мужское занятие. Александра вздохнула: в этом доме у нее союзников нет. Да еще и с Владимиром размолвка вышла: и почему эти мужчины такие обидчивые? Саша попыталась поставить себя на место мужа и очень скоро пришла к выводу, что поступила бы так же. Традиционно, поддавшись минутному эмоциональному порыву, – все естественно. Значит, нужно подождать, пока обида перестанет быть такой острой. Может быть, удастся все уладить уже сегодня вечером? Саша снова поймала себя на том, что перспектива секса с мужем не слишком ее возбуждает. Наверное, для нее брак перешел в ту стадию, когда на место удовольствий приходит чувство долга.
– Дожились… – прошептала Саша.
Лескова была уверена, что ее отношения с Владимиром входят в завершающую стадию. Александра даже не представляла, насколько она близка к истине.
Это утро Саша запомнит надолго. Она приехала на работу. Как всегда, на полчаса раньше, чем запланирована первая встреча с клиентом. Лескова поливала цветы в кабинете, с удовольствием отмечая, что летнее тепло сделало свое дело: ее зеленые питомцы активно разрастались, радуя глаз. Особенно Александра гордилась своим лимоном. Она вырастила его из косточки, теперь, после прививки черенков, это было роскошное деревце с глянцевыми листьями. Лескова надеялась, что скоро на нем появятся белые ароматные цветы, а из них – лимоны. Это будут самые лучшие, самые вкусные лимоны. Саша осторожно потерла листик – тут же почувствовала нежный цитрусовый аромат.
Включив кондиционер, Александра отрегулировала жалюзи. Теперь утреннее солнце едва пробивалось в кабинет. Телефонный звонок напомнил Саше, что пора отключить громкость звонка. Во время приема ничто не должно мешать доверительной беседе. Почему-то отвечать на этот звонок не хотелось, но Саша знала, что новости, хорошие ли, плохие ли, все равно найдут адресата. И еще – ничего случайного не бывает.
– Алло! Слушаю вас! – бодро ответила Александра.
– Александра Олеговна?
– Да, это я. – Ей сразу не понравилось отсутствие приветствия и нескрываемая напряженность в голосе.
– Я звоню по поручению Леонида Ильича Овсянникова. Помните такого?
– Разумеется.
– Так вот, он просил вам передать письмо.
– Письмо? – по спине Саши пробежали мурашки, руки похолодели.
– Предсмертное письмо, Александра Олеговна. – То, с какой неприязнью произносили ее имя, не оставляло сомнений в том, что ее считают причастной к случившемуся.
– Он умер? – сдавленным голосом спросила Лескова, опускаясь в кресло.
– Да.
– Когда это случилось? Как это случилось? – Саша потирала лоб кончиками пальцев.
– Вчера были похороны… Можно привезти письмо?
– Конечно. Простите, а с кем я говорю?
– Это мама Леонида.
– Пожалуйста, скажите только одно… – Саша проглотила колючий комок в горле. – Скажите, он покончил с собой?
– Не переживайте. Мой сын позаботился о том, чтобы в его смерти никого не обвинили. Никого, слышите? И в первую очередь – вас… У меня был очень чуткий, очень ранимый и несовременный ребенок. Так я могу приехать?
Учитывая, что Овсянникову было за сорок, моложавый голос матери сбил Лескову с толку. К тому же в нем не было паники, страданий, только усталость и неприязнь к той, с кем приходится разговаривать, выполняя последнюю волю сына.
– Приезжайте, когда вам удобно. Адрес…
– Я знаю адрес. Я каждый раз забирала сына после ваших… сеансов. Вы беседовали, а я ждала его в машине. Смотрела на окна вашего кабинета и мечтала о том, чтобы услышать хоть несколько фраз из того, что он вам говорит. Я была уверена, что никто, кроме меня, не сможет ему помочь… Впрочем, я приеду сегодня. Часам к шести.
– Хорошо. Если по какой-либо причине вы задержитесь, я все равно буду ждать вас. – В трубке раздались гудки. Обошлись без приветствия и без прощания.
Это был день проверки Лесковой на прочность, вернее, на профессиональную пригодность. Она общалась с клиентами, а сама то и дело ловила себя на том, что ведет внутренний диалог. Сама с собой. Умудряясь при этом реагировать на ситуации, возникающие в связи с жалобами и проблемами нуждающихся в ее помощи людей, Саша словно разделилась на две половины: одна пыталась переварить собственные переживания, другая – реагировать на все, поступающее извне. В конце приема Александра чувствовала себя, как после изнурительного марафона. Слабость в теле, вялость в мыслях. Кроме того, глядя на часовую стрелку, размеренно приближающуюся к шести часам, Лескова чувствовала растущую панику.
