уже открыл вам. Однако, как вы знаете, я не выполнил своих намерений. Фотокарточку, приклеенную мной, я сам сорвал. И сейчас утверждаю, что паспорт не принадлежит мне. Я — не Павлюк.
— К слову, почему вы сочли нужным убить его?
— Я?.. Убить?.. — Райт негодующе вспыхнул. — Прошу вас, господин полковник, избавить меня от подобного рода обвинений хотя бы потому, что я видел бывшего хозяина моей одежды один раз на базаре и никогда больше.
— А Павлюк, сидя на том самом стуле, на котором вы сейчас сидите, утверждал, что вы бывали у него дома.
— Ложь.
— Где же вы переоделись?
— В парикмахерской.
— В какой?
— Не помню. Но, когда меня выпустят отсюда, я, конечно, найду ее и укажу.
— Значит, в тамбуре вагона вы не встречались с Павлюком?
— Нет.
— И в лейтенанта не стреляли?
— Стрелял в лейтенанта? — проговорил растерянно Райт и потер пальцами виски, словно хотел убедиться, что он не спит. — Если это, простите, не провокация, тогда... чудовищное недоразумение. Скажите, по крайней мере, когда произошли эти ужасные преступления, в которых меня обвиняют?
— Сегодня ночью.
— Но сегодня ночью я спал сном праведника в лесу и видел чудесные сны.
— Ах, вот как, — понимающе покачал головой полковник. — Значит, поездом ночью вы никуда не ехали, с Павлюком не говорили, в лейтенанта не стреляли.
— Нет. Тысячу раз — нет. И это, мне кажется, нетрудно доказать.
— Очень любопытно.
— Где произошло то, о чем вы говорите? Я могу попросить вас показать мне место на карте?
— Пожалуйста.
По знаку полковника Кочетов подвел Райта к висящей на стене карте.
— Вот здесь, — указал он на пунктирную дорожку.
— А где вы меня арестовали?
— Здесь, — майор перевел карандаш, который служил указкой, в сторону от дорожки.
Джек Райт посмотрел на масштаб карты и снисходительно улыбнулся.
— Господин полковник, а не считаете ли вы, что расстояние между этими двумя пунктами для пешего человека, да еще в мои годы, несколько великовато? Вряд ли его можно было даже пробежать за одну ночь.
— Но его можно свободно проехать на автомашине.
— О, так значит в моем распоряжении находилась шикарная гоночная машина? Ну, это совсем мило. Только я сомневаюсь, чтобы нашлись такие простаки, которые поверили бы подобной выдумке.
Полковник внимательно и с невозмутимым спокойствием выслушивал ответы Райта, при этом по выражению лица его невозможно было догадаться, к каким заключениям приходил он. Ему, опытному следователю, не один раз приходилось вести подобные допросы, во время которых он успевал изучить задержанного, разгадать его тактику защиты, нащупать в ней слабые места. Но как бы арестованный ни ухищрялся, чтобы запутать следы преступления и уйти от ответственности, это не могло помочь ему. Ведь как ниточка ни вьется, но к клубочку приведет, — в кругу друзей любил шутить Алексей Александрович и при этом неизменно добавлял: — Однако... на ниточку надейся, но и сам не плошай.
— Вы тут заявили, что вам нетрудно будет найти доказательства. Но вы ведь, говорите, не знали места происшествия. Расстояние только сейчас уточнили на карте. На чём же тогда основывалось ваше утверждение? — продолжал допрос Чумак.
— На вашем сообщении, уважаемый господин полковник, — любезно поклонился Райт. — Вы назвали железнодорожный поезд, а он не мог находиться там, где был я — в глухом лесу.
Джек ожидал, что его ловкий ответ взорвет полковника и тот «приоткроет свои карты». Однако полковник только кивнул головой, как бы в знак того, что его удовлетворил ответ, и по-прежнему спокойно, не повышая голоса, спросил:
— Тогда возможно вы и к колхозному амбару не подходили?
— Нет почему же? У меня, господин полковник, нет оснований что-либо скрывать от вас. К амбару я подходил. Меня разбудил дождичек. Как назло, кончились папиросы. И я, заядлый курильщик, забыв осторожность, отправился на поиски табака.
— С пистолетом?
— Да, он был при мне. Но, прошу учесть, я находился один в лесу. Ночь. На меня могли наброситься дикие звери. Говорят, в России полно медведей. Согласитесь, господин полковник, что оружие в лесу часто не бывает лишним.
— Колхознице Антонине Измайловой вы выдали себя за сотрудника советских органов государственной безопасности.
— Мало ли что говорит мужчина, находясь наедине с хорошенькой девушкой в лесу. Прошу не придавать этому значения, — с налетом фривольности, ответил Джек Райт и совершил ошибку.
Наивный характер, какой полковник сознательно придавал некоторым своим вопросам, методически притуплял настороженность самоуверенного диверсанта. Легкость, с которой он находил ответы, заставила его изменить свое первоначальное решение, отказаться от каких бы то ни было объяснений, отмолчаться.
— Вы хорошо говорите по-русски. Почему в гостинице вы это скрывали? — поинтересовался Чумак.
— Цель своей поездки в Советский Союз я уже имел честь объяснить вам. В мои планы не входило, чтобы русские знали, что я понимаю их, знаю язык.
— Но это помогло бы вам скорее добраться до «истины», — с откровенной иронией произнес полковник.
— Я не торопился. Причем, каждый работает, как умеет. Возможно, я был не прав.
Алексей Александрович опять удовлетворенно кивнул головой и указал на автоматическую ручку, лежащую на столе.
— Вы не отрицаете, что эта ручка принадлежит вам?
— Если это не копия моей, то не отрицаю, — последовал ответ.
— На ней есть следы ваших пальцев, как, впрочем, и на остальных предметах, отобранных у вас.
— Если это так, как вы говорите, то у меня нет сомнений. Это моя ручка, — вызывающе проговорил Джек Райт, а сам подумал: «Ну, держись, старина, начинается!..»
— В нее вмонтирован баллон с бациллами.
К изумлению Райта, полковник сказал эту фразу таким будничным тоном, словно не придавал серьезного значения сообщаемому факту.
«Что это значит? — подумал Джек Райт. — Полковник не мог не понять, что в нашей игре баллон с бациллами козырный туз! Почему же тогда он так легко его выложил? На что дальше рассчитывал? О нет, доведись Райту, он бы по-другому повел допрос». Однако надо было что-то отвечать.
— Неужели? — озабоченно пробормотал Джек и тут же облегченно вздохнул: — Как хорошо, что я никогда не занимался изготовлением автоматических ручек.
Чумак едва заметно улыбнулся.
— Остается подтвердить, что вы Гарри Макбриттен. Как вы намерены это сделать? — спросил он.
— Право, не знаю. Надеюсь, вы
