Мирбо, кажется, бродила в каких-то ужасающих дебрях. Ты, с твоим презрением к страху, встретишь эту книгу храбро...
- Я просто не смог ее читать, - ответил я. - Мне она показалась возмутительной, невозможной...
- Серая гадюка, - резюмировал Оскар, и я кивнул, полностью с ним соглашаясь.
Следующую зиму я провел на Ривьере. Там я ввязался в спекуляцию, которая принесла мне большие убытки и много тревог. Весной я вернулся в Париж и, конечно же, попросил Оскара со мною встретиться. Давно я не видел Оскара столь воодушевленным. Как выяснилось, лорд Альфред Дуглас получил большое наследство от отца и дал Оскару денег, так что Оскар заметно повеселел. Мы отлично отобедали у Дюрана, Оскар был в ударе. Я спросил, как его здоровье.
- Всё в порядке, Фрэнк, но сыпь постоянно возвращается, призрачный пришелец. Боюсь, врачи - в сговоре с дьяволом. Обычно она возвращается после хорошего обеда, как некая расплата за шампанское. Врачи говорят, что мне нельзя пить шампанское и нужно бросить курить - глупцы, считающие удовольствие своим естественным врагом. А ведь именно наши удовольствия дают им средства к существованию!
Я подумал, что Оскар выглядит довольно неплохо. Немного располнел, кожа слегка поблекла, и очень сильно оглох, но во всех остальных смыслах он находился в своей лучшей форме, хотя, конечно, он слишком свободно пил - выпивал между делом, кроме того - пил вино за обедом и ужином.
Зимой на Ривьере я слышал, что Смизерс пытался купить у него пьесу, так что однажды затронул эту тему.
- Кстати, Смизерс говорит, что ты работаешь над пьесой. Ты знаешь, что за пьесу я имею в виду - ту, в которой будет эта великолепная сцена с ширмой.
- Да, Фрэнк, - ответил Оскар равнодушно.
- Можешь рассказать, что ты уже написал? - попросил я. - Ты уже что-нибудь написал?
- Нет, Фрэнк, - ответил Оскар беззаботно. - Смизерс говорил лишь о сценарии пьесы.
Вскоре Оскар попросил у меня денег. Я ответил, что в данный момент ничего ему дать не могу, и начал уговаривать написать пьесу.
- Фрэнк, я больше никогда не буду писать, - сказал Оскар. - Не могу. Просто не могу посмотреть в лицо своим мыслям. Не проси меня об этом!
Потом вдруг добавил:
- Почему бы тебе не купить сценарий и не написать пьесу самому?
- Меня не интересует сцена, - ответил я. - Это - грубая работа обжига, которую я не люблю. Эффекты столь театральны!
- За пьесы платят лучше, чем за книги, ты ведь знаешь...
Но меня это предложение не заинтересовало. В тот вечер, обдумывая слова Оскара, я вдруг понял, что для рассказа, который я задумал, подошла бы «сцена с ширмой» из сценария пьесы Оскара. Почему бы вместо рассказа не написать пьесу? Когда мы встретились на следующий день, я рассказал Оскару о своей идее.
- Я задумал рассказ, - сказал я, - который подходит к твоему сценарию пьесы, как ты мне его описал. Я мог бы написать вместо рассказа пьесу, второй, третий и четвертый акты написал бы очень быстро - я вижу героев, как живых. Ты мог бы написать первый акт?
- Конечно мог бы, Фрэнк.
- И ты напишешь? - спросил я.
- Какой в этом прок, Фрэнк? Ты всё равно не сможешь ее продать.
- Как бы там ни было, - возразил я, - попытаюсь. Но я был бы неизмеримо более рад, если бы ты написал всю пьесу. Тогда я смогу продать ее довольно быстро.
- О нет, Фрэнк, не проси меня.
Идея сотрудничества была ошибкой, но в тот момент мне это показалось самым лучшим способом заставить его писать. Вдруг Оскар попросил у меня 50 фунтов за сценарий пьесы, и тогда я смогу делать с ним, что захочу.
После длительных препирательств я согласился дать ему 50 фунтов, если он пообещает написать первый акт. Оскар пообещал, и я дал ему деньги.
Вскоре я заметил, что в его отношениях с лордом Альфредом Дугласом возникло некоторое напряжение. Однажды Оскар рассказал, что лорд Альфред Дуглас получил наследство - 15-20 000 фунтов стерлингов, и добавил: «Конечно же, он всегда может получить деньги, он может жениться на американской миллионерше или на какой-нибудь богатой вдове. (У Оскара были очень условные пре дставления о жизни, он почерпнул их из романов и пьес). Я попросил его у него сумму, которой мне хватило бы для комфортной жизни, хватило бы на пристойную жизнь. Ему это обошлось бы всего в две-три тысячи фунтов, возможно - меньше. Я получал 150 фунтов в год, просто хотел, чтобы он повысил эту сумму до трехсот. Я потерял эти деньги, когда поехал к нему в Неаполь. Мне кажется, он мог бы выплачивать мне хотя бы эту сумму. Ты не мог бы с ним об этом поговорить, Фрэнк?
- Наверное, мне лучше не вмешиваться, - ответил я.
- Я дал ему всё, - угнетенно сказал Оскар. - Когда у меня были деньги, ему никогда не приходилось их просить: всё мое принадлежало ему. А теперь, когда он разбогател, мне приходится клянчить у него деньги, он дает мне небольшие суммы, как подачки. Это ужасно с его стороны, очень неправильно.
Я поскорее сменил тему разговора: тут звучала нота горечи, которая мне не понравилась и которую я уже прежде у него замечал.
Вскоре мне довелось выслушать и вторую сторону. Через день-два лорд Альфред Дуглас сообщил мне, что купил скаковых лошадей и тренирует их в Шантийи, не мог бы я приехать на них взглянуть?
- Я не особо разбираюсь в скаковых лошадях, - ответил я, - и мало что знаю о скачках, но не прочь приехать как-нибудь вечерком. Могу переночевать в гостинице, а утром посмотрю лошадей и вашу конюшню. Жизнь у англичанина-владельца конюшни во Франции, должно быть, особенная.
- Это фарс, - сказал лорд Дуглас. - Целая английская колония во Франции. Почти нет французских жокеев или тренеров, которые заслуженно ели бы свой хлеб, всё - английское: английский сленг, английские методы, даже английская еда и, конечно же, английские напитки. Похоже, французским юношам просто не хватает выдержки для того, чтобы стать хорошими наездниками.
Я договорился с лордом Дугласом и отправился в путь. Пропустил свой поезд и очень сильно опоздал, оказалось, что лорд Альфред Дуглас пообедал и уехал. Я съел свой обед, и около полуночи поднялся
