Тут же раздался выстрел, и этот несчастный умер, так и не успев прийти в себя после моего удара. Теперь эти двое были полностью в моем распоряжении, а будучи людьми сравнительно хилыми, они уже не представляли для меня опасности, даже если учитывать, что у одного был лом. Имея при себе такое оружие, с ним все-таки надо мало-мальски уметь обращаться.
Итак, я без труда связал оставшихся в живых злодеев и, оставив их на попечении дворецкого, отправился на поиски констеблей. Через несколько часов мне удалось найти двоих более или менее трезвых стражей порядка. Они-то и препроводили грабителей в участок. Утром разбойники предстали перед судом, и на этом бы история закончилась, окажись они простыми ворами или даже знаменитыми убийцами. Но выяснилось, что это лютые враги самого короля и, соответственно, ближайшие сподвижники заговорщиков. Короче говоря, получилось так, что я схватил именно тех, кого Его Величество давно мечтал поймать, но безуспешно. После этого прямо в зале суда ко мне подходили известнейшие люди, пожимали мне руку и благодарили за столь решительный и героический поступок.
Сам судья сделал мне с десяток комплиментов, которых я не заслуживал, а только краснел и стоял потупив глаза, не зная куда деваться. В конце концов было решено, что я должен предстать перед Его Величеством собственной персоной, и тогда еще несколько джентльменов подскочили ко мне и начали наперебой предлагать деньги взаймы, чтобы я смог купить себе приличный костюм, в котором не стыдно было бы показаться перед королем.
В тот же день Его Величество послал за мной, но прежде повидался с графом Брэндиром. Старик рассказал ему все, что знал обо мне и дал самые лучшие рекомендации. Король внимательно выслушал его, а потом долго сокрушался по поводу того, что пойманные мною клятвопреступники теперь занялись еще и грабежом.
Убедившись, что воры действительно были застигнуты на месте преступления, король потирал руки от удовольствия и с нетерпением ждал появления опытного палача из Эдинбурга.
Волнуясь перед ответственной встречей с Его Величеством, я надел свой лучший костюм, вызвал парикмахера и выпил пару кружек пива, чтобы унять дрожь в руках. Взяв свой неизменный посох, я отправился во дворец, надеясь побыстрее уйти оттуда. Я был сразу же принят королем, и, едва завидев его, я сделал самый изысканный поклон, на какой только был способен.
Я стоял вдалеке, не смея приблизиться, а когда увидел еще и королеву, то вовсе остолбенел. Король сам пришел ко мне на помощь и, спустившись на несколько ступенек, заговорил:
— Мне кажется, молодой человек, я тебя уже раньше видел. Такую фигуру невозможно забыть. Напомни мне, где это могло произойти.
— Ваше Величество, — начал я, не узнавая собственного голоса, — это было в королевской часовне.
Я хотел сказать «в Уайтхолле», но от страха у меня язык прилип в небу и все слова разом вылетели из головы. Король продолжал смотреть на меня, а я уже чувствовал, как начинают дрожать колени.
— Я доволен тобой, — не спеша произнес король, и в этот момент мне показалось, что его мрачное лицо немного просветлело, — я рад, что самый большой, в телесном смысле, подданный, является к тому же и добрым католиком. Можешь ничего мне не отвечать. Скоро наступит такое время, когда все люди наконец поймут, что существует только одна истинная вера. — Тут он замолчал, видимо, поняв, что говорит уже не о том, но глаза его продолжали гореть, и я счел нужным промолчать.
— Это наш известный Йоганн Рид, — подсказала королева, заметив, что Его Величество задумался, вероятно, уже над какими-то другими государственными проблемами. — О котором я многое знаю, потому что о нем мне рассказывает милая Лорна.
— Итак, Джон Рид, — король стряхнул с себя размышления о церкви и религии и снова обратился ко мне, — ты славно послужил королевству и церкви. Ты спас графа Брэндира, дворянина и верноподданного католика, но самое главное — ты поймал двух вероломных предателей и заставил их застрелить своего же сообщника. Такого в истории еще не бывало. Теперь проси, чего хочешь. Ты имеешь на это полное право. Какая твоя самая заветная мечта в жизни, молодой человек?
— Ну-у… — протянул я, срочно стараясь напрячь мозги, чтобы не упустить такой случай. По глазам королевы я понял, что Его Величество готов сейчас выполнить все, о чем я только попрошу. — Моя мать считает, что раз я получил образование в Тивертоне, то достоин иметь собственный герб. Об этом она мечтает день и ночь.
— Чудесно, молодой человек! — улыбнулся король и поглядев на королеву, снова обратился ко мне: — А чем же ты занимаешься?
— Землевладелец, — скромно объявил я. — Мы известны со времен Альфреда Великого. Один из Ридов похоронен рядом с ним, и наша ферма была подарена Риду этим королем. По крайней мере, так говорят. У нас самые лучшие урожаи, и мы не посрамим свой фамильный герб. Хотя лично мне он и не нужен.
— У тебя будет свой фамильный герб, — улыбнулся Его Величество. — Ведь ты честно послужил своему королю. Сейчас…
Я стоял и не знал, что должен делать дальше. А король подозвал нескольких придворных кавалеров, и ему принесли маленькую шпагу, похожую на вертел, которым Энни протыкала индюшку, чтобы прожарить ее на огне. Его Величество жестом велел мне встать на колени (жалко было пачкать почти новые бриджи!), дотронулся этой шпажкой до моего плеча и прежде чем я сумел сообразить, что все это означает, громко объявил:
— Встаньте, сэр Джон Рид!
Я был до того растерян, что, поднявшись с пола, стал озираться и почему-то подумал: «А что скажет на это семейство Сноу?» А потом набрался наглости и обратился к королю первым.
— Премного благодарен, сир. А что мне теперь с этим гербом делать?
Глава 69
С этим мириться нельзя
Герб, разработанный для меня королевской геральдической палатой, оказался весьма красочным и интересным. Правда, чиновники для порядка сначала проконсультировались со мной, чтобы потом начисто забыть о моих советах. Я просил, чтобы там была изображена большая корова, потому что наша ферма славится своим маслом. С другой стороны по моему эскизу должна была находиться лошадь, а внизу — отара овец под
