беспрекословно. Сразу видно – кровные родственники.
– Почему такой цвет? – спросила я. – У Льюиса были такие же?
– У него был синий, переходящий в фиолетовый, – ответил Эдриан.
– Интересно, почему артефакт создал для тебя именно такие? – Ведь многие курьеры верят, что цвет крыльев что-то да значит. Был черный, стал бордовый с черным по краям.
– А ты не знаешь? – удивился парень. Я молча покачала головой. – Нам дед рассказывал, он же их сделал. – Эд коснулся крыла на цепочке. – Крылья иногда сразу закладывают при создании. Я тогда попросил себе черный, а Льюис – синий в фиолетовый, как догорающий закат. Сейчас крылья свободны и как бы рождаются заново. Они отражают чувства нового хозяина, когда он впервые надевает артефакт.
– Серьезно? – Вот уж не ожидала! – Значит, не характер, а всего-то одну-единственную эмоцию?
– Что ты чувствовала, когда впервые позвала крылья?
– Дай подумать…
Я стояла перед вампиром холодная, голодная, без денег и дома, отчаянно желая обрести наконец свое место в жизни. И ужасно хотела летать.
– Надежду. Я надеялась, что крылья отзовутся и у меня все получится.
– В таком случае белый цвет вполне подходит, – кивнул парень. – Он вообще тебе подходит.
Я только усмехнулась, не став комментировать услышанное.
А Эдриан шагнул вперед и поцеловал меня совсем не по-дружески в губы, проронив на прощание:
– До встречи.
И мгновенно взмыл в воздух.
Вот же!
Я еще долго стояла, глядя ему вслед, пока его фигура окончательно не превратилась в точку, а потом призвала свои крылья. Долечу до границы, а оттуда сразу в Варнаву.
Когда я подлетела к границе, то сразу поняла – ловить там нечего. Ровенцы меня просто не выпустят без Эдриана, да и с ним, скорее всего, тоже бы не выпустили. У них там точно все схвачено.
И не факт, что наши пограничники кинутся мне помогать. Потому что схвачено, скорее всего, и у них тоже.
У меня имелся только один вариант – использовать артефакт, но не на лету, у крыльев такой магический фон, что маги смогут бить по мне и вслепую. Поэтому я опустилась подальше, немного постояла в кустах, приводя дыхание и сердцебиение в норму, и вновь активировала браслет невидимости.
Он уже неплохо себя зарекомендовал, буду надеяться, что и в этот раз наследие Грега не подведет.
Крадучись, я подобралась к границе, где маги с пристрастием досматривали всех и каждого, не спеша поднимать заветный шлагбаум. Я в магическом зрении осмотрела защиту и пришла к выводу, что правильно сделала, решив не лететь напролом. Не знаю, какие они использовали артефакты, но ни по воздуху, ни по земле просто так из одного государства в другое не перебраться.
С замиранием сердца, стараясь дышать через раз, я подошла к шлагбауму. Надо дождаться, пока его поднимут. Обычному человеку могло показаться, что под ним реально пролезть или, наоборот, перепрыгнуть. Но когда ты маг и видишь вместо небольшой бело-черной палки сплошную магическую стену, то подобного соблазна не возникает.
Так что я ждала. Ждала, слушала расспросы пограничных магов, наблюдала за работой менталиста, рассказывавшего мне про поверхностное сканирование. Да он людей наизнанку выворачивал! Под конец я начала нервничать сильнее: кто знает, сколько действует браслет невидимости? Вдруг у него весьма ограниченное время? Поэтому когда шлагбаум наконец подняли, юркнула туда быстрее людей, прошедших непростой досмотр.
На нашей границе ситуация повторилась, только в укороченном варианте. Я резво шла вперед, меня задевали невидящие люди, удивляясь взявшейся из ниоткуда преграде. Я же скорее удалялась от постов, боясь поверить в свое счастье.
И только подойдя к многочисленным, разросшимся на границе как грибы после дождя, постоялым дворам, вздохнула с облегчением. Спрятавшись за угол, я деактивировала браслет, в который раз добрым словом вспомнив Грега и ощутив новый прилив горечи.
Как-то все получилось совсем не так, как мне хотелось…
Но больше всего мне сейчас хотелось поесть. Нормально. Полноценно.
Так что я зашла в один из переполненных трактиров и подошла к стойке.
– Полный обед и кружку вина, – с ходу заказала трактирщику.
Он уже открыл было рот, чтобы возразить, но, видимо, прочел в моих глазах нечто такое, от чего молча кивнул и передал заказ дальше.
И впервые передо мной без единого вопроса поставили алкоголь. Я взяла тяжелую глиняную кружку, наполненную почти до краев, и сделала большой глоток. Напряжение понемногу уходило, но вот горечь не смывалась даже не самым хорошим, отчетливо кислившим вином.
И еда показалась какой-то безвкусной. А может, и не показалась – не знаю. Некогда было разбираться. Я не намерена задерживаться здесь ни на минуту больше. Ощущение, что мне дышат в спину, гнало вперед.
Расплатившись с трактирщиком и порадовавшись, что всегда так предусмотрительно держу в сумке немного денег на все тот же черный день, я вышла из заведения и направилась подальше от любопытных глаз.
Чем меньше людей увидит, как я взлетаю, тем лучше. Так что я отбежала подальше, сжала подвеску и взмыла в небо.
До столицы Вилара мне три дня обычного лета, которые я намеревалась преодолеть за полтора, если считать оставшийся сегодняшний. Ночевать, если потребуется, в чистом поле, благо опыт ночевок на природе у меня теперь обширный. Жалко, рыбку никто не приготовит и кофе на костре не сварит…
Ничего! У меня все еще есть сухари!
С такими мыслями я гнала во весь опор до поздней ночи и полного изнеможения. Остановилась в небольшом городке. Просто увидела огни и поняла: больше не пролечу ни минуты. Посадка вышла не слишком мягкой и приятной, как и разговор со стражей, не желавшей пускать меня за ворота. Пришлось пожертвовать в фонд развития местных блюстителей порядка несколько монет, но если уж появилась возможность нормально поесть и поспать, стоит ею воспользоваться.
Завтра предстоит новый полет на износ.
Безропотно съев остывший ужин, который никто не взялся ради меня подогревать, и поднявшись в не слишком чистую комнату, я твердо решила лечь и уснуть. Как я ни ворочалась с боку на бок, сон не шел. Усталость становилась все тяжелее, но ни в какую не желала переходить в сладкую дрему.
Решив, что дальше так продолжаться не может, я оделась и вышла на задний двор. Там располагались удобства в деревянной кабинке, так что никаких подозрений это не вызвало. Поздно поужинала, вот и приспичило посреди ночи.
В кабинку я тоже зашла, но возвращаться в комнату не спешила, радуясь, что догадалась захватить куртку. Обойдя двор, я села на скамейке позади трактира, поражаясь тому, как, оказывается, отвыкла от одиночества, которым так наслаждалась раньше.
После ненавистного дома с мачехой, братом и сестрой, после академии с женишком и однокурсничками так здорово было остаться одной, чувствовать уверенность, что тебе ниоткуда не прилетит подлянка. Тогда я четко поняла: одной лучше.
А сейчас почему-то страдала. В комнате давили стены, и
