этих полок, стеллажей и шкафов тянулся целый ряд дверей. На каждой была надпись: «реб Йегошуа Цейтлин», «реб Нохум Магер», «реб Мендл Лепин», «реб Борух Шик»… Каждая дверь вела в отдельный кабинет с собственной библиотекой и рабочим столом. Здесь каждый ученый из академии Цейтлина работал по своей специальности. Реб Нохум писал свои «Дополнения к первым плодам»; доктор Борух Шик — книгу о гигиене «Прямой путь»; Мендл Сатановер — «Отчет души»; реб Йегошуа Цейтлин — «Малую книгу заповедей».
После дверей в эти кабинеты была широкая дверь с занавесью, которая вела в зал собраний. Чтобы ученые время от времени встречались здесь и могли бы помочь друг другу сведениями, решить, что печатать, а над чем работать дальше… Здесь же, в этом большом зале, Алтерка передал пачку рукописей, оставшихся от деда. Среди них была и папка с материалами о правах евреев. Только теперь его стали расспрашивать о последних днях реб Ноты Ноткина, о его последней аудиенции у императора Александра. И Алтерка рассказал во всех подробностях, как умер его дедушка. Совершенно внезапно, держа руку на папке с материалами по «правам евреев», уронив свою старую голову на письменный стол. Так его и нашли… Реб Борух Шик кусал конец сивой бороды. Сатановец близоруко рассматривал ногти на своих женских руках и смущенно вспоминал, что еще в «анно 1798» реб Нота был свеж и бодр. Голова его полнилась планами. Он, сатановец, получил от него тогда письмо из самого Санкт-Петербурга — несколько загадочное, но в то же время полное радостных надежд. Призыв Наполеона, с которым он обратился в тот год к евреям на Ближнем Востоке, и его план вернуть евреям Эрец-Исроэл произвели на покойного реб Ноту большое впечатление. Он верил, что расстояние от этого плана до его воплощения совсем невелико…
Тут реб Йегошуа Цейтлин печально улыбнулся:
— Мой покойный друг был настоящим мечтателем. Идея вернуть евреям Эрец-Исроэл впервые возникла отнюдь не в голове якобинского генерала Буонапарте. Уже римский император Юлиан Отступник планировал это сделать. Светлейший князь Потемкин тоже носился с этой идеей… Сразу после взятия турецкой крепости Измаил он вбил это себе в голову. Сначала Потемкин хотел исполнить завещание Петра Великого и войти в Стамбул. Оттуда через Малую Азию до Палестины — всего один шаг… Ему хотелось стать Танкредом. [205] Вернуть святые места в Иерусалиме христианам, а всю Палестину — евреям. Созвать туда всех рассеянных по миру евреев и объединить их в одно царство под эгидой императрицы Екатерины. Он даже написал об этом тайное письмо «матушке Екатерине», раскрыл ей свой грандиозный план и ждал ответа. Ждал долго. А когда ответ наконец пришел, Потемкин долго ходил черный, как земля, и пил. Только позднее, когда протрезвел и начал лечиться, по своему обыкновению, квасом, он показал это письмо. «Ты, Йоша, “майн херц”, — сказал он. — Ты настоящий человек. Ты умеешь молчать, когда надо. Читай!..»
Реб Йегошуа замолчал и растерянно потер руки. К нему начали приставать, чтобы он рассказал все до конца. Он оглянулся на Алтерку, как будто спрашивая двадцатидвухлетнего гостя, достаточно ли он взросл для таких вещей?.. И, наверное, по искоркам в узких глазах Алтерки понял, что да, уже достаточно.
— Вы спрашиваете, что было в письме? Хм… Это было красивое письмо. Она писала Потемкину не как императрица, а как… «простая женщина». «Что там у тебя в твоей княжеской голове?! — так она ему писала. — Танкред… Святые места… Евреи… Ты устал, мой дорогой, как я вижу, устал от того, что долго живешь в турецкой провинции. Приезжай скорее в Петербург, ко мне. Уж у меня-то, в моем будуаре, ты отдохнешь». А дальше там было написано так, как сказано в книге Мишлей. Вы ведь знаете?.. Как женщина гладкими словечками…
Все, кроме Алтерки, знали, что он имеет в виду. Ему стало ужасно любопытно. И он попросил, чтобы ему напомнили, что там сказано в книге Мишлей.
Вместо того чтобы ответить, реб Йегошуа Цейтлин взял тяжелый том Танаха, перелистал его, открыл седьмую главу Мишлей и показал. Алтерка начал читать, и у него засаднило сердце. И чем дольше он читал, тем сильнее и слаще становилось это ощущение:
«Она схватила его, целовала его, и с бесстыдным лицом говорила ему: “мирная жертва у меня: сегодня я совершила обеты мои; поэтому и вышла навстречу тебе, чтобы отыскать тебя, и — нашла тебя; коврами я убрала постель мою, разноцветными тканями египетскими; спальню мою надушила смирною, алоем и корицею; зайди, будем упиваться нежностями до утра, насладимся любовью, потому что мужа нет дома: он отправился в дальнюю дорогу…”». [206]
Ощущение сладкой боли в сердце Алтерки нарастало. Его щеки порозовели. Реб Йегошуа Цейтлин был уверен, что его молодой гость, внук реб Ноты, как и подобает неопытному юноше, покраснел от такой открытости премудростей царя Соломона. Он добродушно подмигнул членам своей академии, сидевшим вокруг стола, и по-отечески мягко вытащил тяжелую книгу из рук Алтерки. Хозяин закрыл обложку Танаха и замкнул ее старинной медной цепочкой. Заткнул, так сказать, пробкой кувшин со слишком крепким напитком, из которого таким «мальчишкам», как Алтерка, нельзя пить слишком много…
Глава двадцать седьмая
Марфушка
1
На Алтерку эта женщина из седьмой главы книги Мишлей произвела прямо противоположное впечатление тому, что подразумевал реб Йегошуа… Ему вдруг очень захотелось как можно быстрее отделаться от этих стариков из академии с их пустой, по его мнению, ученостью. Ведь они не заслуживают ни единого прикосновения такой горячей, как в книге Мишлей, восточной женщины, чей муж уехал далеко, а она сама выходит искать любовников… Однако Алтерка не мог просто взять и уйти. Поэтому он начал якобы в задумчивости двигаться к двери и заговорил с хозяином дома, как настоящий знаток Торы:
— Так что же имеет в виду реб Йегошуа? Что надо сделать для еврейства в Расее, если не бороться за права, как это делал дед, и за еврейское государство в Эрец-Исроэл, как… как того хотел князь Потемкин?
Он произнес эти слова с великолепной задумчивостью, потрясшей реб Йегошуа Цейтлина. Тот поразился, что мальчишка уже интересуется такими вопросами… И чтобы доставить удовольствие своему молодому гостю, он начал пространно рассуждать о том, что пора уже требовать и прав, и еврейского государства. Надо суметь доказать, что евреи заслуживают этого. Еврейское единство, достижения в еврейских и светских науках — все это надо уметь показать. Организованные еврейские общины и их выдающиеся представители. Тора
