подвернулся неожиданно. Командир полка Шан Дэцюань проводил смотр и не мог не заметить способностей молодого солдата. Приказал явиться к нему после окончания смотра. Командир взвода счёл, что лично должен сопроводить своего солдата к высокому начальству, однако командир батальона отстранил комвзвода и взял эту высокую миссию на себя. Так что к полковнику явились капитан Чен и солдат Ван.
Полковник сидел в плетёном кресле за письменным столом, был занят бумагами. При виде капитана он удивился, начал было сердиться, но потом махнул рукой: ладно, мол, оставайся, можешь пригодиться.
– Расскажи о себе, солдат, – обратился он к Сяосуну. Сесть не предложил, хотя в его кабинете были стулья для посетителей возле небольшого стола, придвинутого к письменному.
– Рассказ может получиться долгим, – неожиданно сказал Сяосун, – а у меня после занятий ноги гудят. Не мешало бы присесть.
– Ты как разговариваешь с командиром? – рявкнул капитан и огрел солдата по спине стеком, который постоянно носил подмышкой, подражая английским офицерам.
Вернее сказать: хотел огреть, потому что Сяосун присел, пропуская палку над собой, ухватил её двумя руками, вывернул из руки капитана и аккуратно, без стука, положил на стол перед полковником. Всё произошло неуловимо быстро, глаза полковника засекли лишь взмах палки и саму палку, уже лежащую на столе. Реакция капитана оказалась на высоте. Он носил на поясе тяжёлый маузер в деревянной кобуре, и это непростое оружие в мгновение ока очутилось в его руке – чёрный немигающий глаз дула посмотрел в грудь солдата. Однако опередить Сяосуна Чену не удалось: фигура Вана словно размазалась в воздухе и уплотнилась уже за спиной капитана. Пока Чен оглядывался в поиске исчезнувшего солдата, тот поднял руки и показал полковнику, что ничем офицеру не угрожает.
Шан Дэцюань хлопнул ладонью по столу.
– Немедленно прекратите этот цирк! – зарычал он, и первоначальная картина тут же восстановилась: маузер вернулся в кобуру, а Сяосун – на своё место.
Полковник покачал головой:
– Клоуны! Наверно, долго репетировали, а спрашивается: зачем?
– Шаньсяо сяньшен [26], – испугался капитан, – никто ничего не репетировал. Это всё он! – показал на Сяосуна.
– Значит, этот солдат не только неплохо стреляет. – Полковник вышел из-за стола и встал перед Сяосуном. – О себе ты расскажешь потом. А сейчас хочу сделать тебе предложение. Меня переводят в Цинхэ начальником военного училища. Хочешь поехать со мной и стать курсантом? Через пять лет – офицерское звание. Будешь стараться – получишь раньше. Если надо, можешь подумать.
– А что тут думать? – усмехнулся Сяосун. – Конечно, да. Я стану офицером через год.
Пришёл черёд усмехнуться полковнику.
«Пожалуй, сможет, – подумал он. – И такие нам очень нужны».
Курсант Цинхэйского военного училища Ван Сяосун получил увольнительную на двое суток – «за блестящие успехи в освоении учебных предметов и стрельбе» – и отправился в город. Он знал, где проводят увольнение товарищи по училищу – в злачных местах, но ему просто хотелось глотнуть вольного воздуха, от которого он успел отвыкнуть за полгода учёбы.
Учился он очень напряжённо, так как не забывал о своем заявлении полковнику, а теперь генералу, Шан Дэцюаню. В училище, по примеру Бэйянского, курсанты учили иностранные языки, в первую очередь английский и немецкий, осваивали естественные науки, достаточно глубоко изучали математику, механику, астрономию и топографию, знакомились с китайской историей и классической литературой. На старших курсах основное внимание уделялось военным дисциплинам: артиллерийскому делу, фортификации, строевой службе.
Из языков Сяосун учил только английский, немецкий он знал, так как по заданию Кавасимы полгода провёл в Германии, добывая некоторые промышленные секреты, неплохо говорил по-японски. У него вообще обнаружились способности к языкам, так что говорить на английском научился быстро, затруднялся лишь в письменном. Преуспевать в остальных дисциплинах помогала отличная память. Сяосун рассчитывал через три месяца сдать экзамены по всем общим предметам, а в последние заниматься только военными.
Он внимательно следил за событиями на юге страны, где не прекращались волнения, которые старались подавить разрозненные цинские войска. Там успешно действовали крестьянские отряды под командованием активистов движения Тунмынхуй, созданного революционером Сунь Ятсеном. Где-то в тех краях сражался его друг и названый брат Дэ Чаншунь. Сяосун чувствовал, что с юга задули ветры революции, и после смерти императрицы Цинская династия явственно зашаталась. Правда, сам он не определился, на какую сторону встать, а пока готовился получить погоны младшего командира правительственных войск.
Двухсуточная увольнительная – это, конечно, неплохо, отдых нужен даже его выносливому организму, но, с другой стороны, он решительно не знал, чем заняться. Отправиться по злачным местам? Не чувствовал никакой потребности. Просто погулять и подышать? Дело хорошее, но не сорок же восемь часов. Цинхэ – город небольшой, его весь можно обойти за два-три часа, а потом что?
Сяосун и задавал себе этот нехитрый вопрос после добровольно-вынужденной прогулки по улицам провинциального города, где фактически и смотреть-то было нечего. Усталости он не ощущал, однако приподнятое в начале настроение постепенно увяло, и теперь он неторопливо шёл по дорожке небольшого городского сада, разглядывая немногочисленных, по случаю дневного времени, прохожих. Внезапно пронзительные женские крики привлекли его внимание. Сяосун осмотрелся, увидел за деревьями клубы дыма и ринулся в ту сторону.
Горел верхний, четвёртый этаж особняка, судя по европейскому фасаду, видимо, недавно выстроенного. Напротив дома собралась толпа, именно из неё неслись крики, люди показывали на верхние балконы: на одном из них виднелась женская фигурка. Сяосун с удивлением заметил, что она не мечется, не взывает о помощи, как полагается несчастным жертвам огня, а сосредоточенно чем-то занимается. Он пригляделся и понял, что женщина готовит себе спасение: она вязала верёвку из какихто кусков тканей, то ли постельных простыней, то ли скатертей. И ещё догадался или почуял каким-то шестым чувством, что этих тканей ей не хватит, и она разобьётся.
Дольше раздумывать он не стал. Расшнуровал и сбросил солдатские ботинки, рядом кинул френч и, как на приступ, пошёл на стену. Цепляясь за выступы кирпичей пальцами рук и ног, бросая послушное тело в нужную сторону, Сяосун едва ли не за пару секунд буквально взлетел к балкону и тут оступился, однако чудом удержался, да и девушка сама вцепилась в него двумя руками и втащила на балкон. Он мельком взглянул на неё – растрёпанная, вся мордашка в саже, глаза блестят.
– Ну, здравствуй, красавица! – небрежно произнёс он, слегка бравируя своей ловкостью. – Спасаться будем?
– А я чем, по-твоему, занимаюсь? – сердито обрезала она его шутливый тон, подавая связку простыней и оконных штор. – Давай вяжи.
Сяосун проверил узлы, что-то перевязал, быстро прикинул длину и покачал головой.
– Что? – испугалась девушка. – Не
