К прозекторской всё же не готова? Или банально не прошла вступительные экзамены? Одного желания мало, даже с ежедневными визуализациями. Или… или ты всё же поступила на платку, но тебя выперли за плохую успеваемость, а ты убеждаешь себя в том, что разочаровалась в направлении и сама забрала документы? А может, ещё интересней: в университете распространились порочащие твою честь материалы и ты просто не смогла там больше находиться? И потому ты решила забиться в эту дыру? Ладно, можешь убеждать себя в чём угодно, – молодой человек отвлёкся на глоток кофе, затем, не поднимая глаз на недоумевающую девушку, продолжил читать с листа: – Не стесняйся, Сборный человек умеет хранить секреты, в отличие от. от… Вот скажи, тебе никогда не казалось, будто где-то далеко-далеко у Нади есть сестра-близнец, у которой всё получается, ну, знаешь, учёба там, отношения, путешествия твоей мечты, в то время как ты… всё, что происходит с Надей, – нелепая пародия на жизнь? Да? Да. Надя очевидно потеряна, а Сборный человек… хоп, и нашёл тебя! Наверное, уже жалеешь, что затеяла эту беседу? А он только этого и ждал! Он жил, чтобы озвучить вопрос, который не решаешься озвучить ты: существовала ли Я когда-нибудь? Ну что, хорош языком молоть? Настало время отрезать от твоей жизни кусочек. Сборный человек явился в твою вот эту вот действительность с этими самыми стенами, в которых ты пресмыкаешься, которые сжимают тебя тисками, он вываливает всё это на тебя! И ты стоишь и смотришь на Сборного человека, пребывая в наигранном шоке, понятия не имеешь, как реагировать, а реагировать нужно. И тогда она отвечает…
Надя молчит.
– Она отвечает! – повторяет он.
Надя молчит, будто онемела.
– Она отвечает! – повышает голос он.
Надя вздрагивает, но молчит.
– Она отвечает!!! – орёт он во всё горло, но при этом не двигается с места.
– Уходите, прошу, – всё, что смогла из себя выдавить напуганная до смерти девушка.
– Беги?
– Что?
– Пообещай, что сбежишь.
– …
– Обещай!!!
– Обещаю.
– Отлично, а теперь рассчитайте меня, – как ни в чём не бывало произносит он и только тогда отрывается от записей. – Ну как?
От-от-отправить?
888
«Накануне?»
Окинул взглядом лежащий на барельефе город, будто покидал его навсегда: солнце находилось в таком волшебном положении между пятью и шестью часами вечера, с родительской нежностью укутывало каждое панельное здание бархатным светом, придающим обыденности чарующую меру объёма, и воздух казался прозрачнее, чем обычно, будто в реакторе подкрутили цветовую контрастность.
«Вы хотели сказать "в редакторе"?»
Допустим. Очнёшься, и опять нужно идти. Быстрее, быстрее, будто что-то хтоническое/хроническое прячется за удлиняющимися тенями фонарных столбов и, но каждую секунду смелеет и вот уже тянется костлявостью рук к. Если посмотреть на юг, ещё можно успеть завладеть краешком солнца, притаившимся за высокими абрисами деревьев, а слева на сиреневом горизонте маячит молчаливо луна. Я нехотя спустился с неба на нуар-тротуар, крапленный коротким дождём, и вприпрыжку направился к цели. Желания смотреть вверх больше не возникало, ибо невозможность потратить на небо лишнюю минутку нагоняла тоску, поэтому я преследовал взглядом узоры из трещин на асфальте и лужи, полностью уверенный в том, что взял от жизни ровно столько, сколько мог взять.
Бывает такое: шесть лет топчешься мимо каждый божий день, но вывески не замечаешь, а без вывески и самого места как бы нет. И вдруг какой-то абсолютно случайный уличный жест – может, голубь вспорхнул из-под ног или ещё что – заставляет упереться взглядом в надпись. Ещё эта досадная орфографическая ошибка!
Когда, будучи старшеклассником с рассеянным вниманием и амбициями следователя, я впервые заглянул в «Ренисанс» в поисках чего-нибудь тёплого, на дворе стояла ранняя весна со всеми вытекающими последствиями в виде авитаминоза, слякоти и простуд. На двери маркером исправленная табличка «никогда не Открытовать» – вперёд!
Меня сразу насторожило, что все те немногие прячущиеся в полутьме помещения лица вдруг заговорщицки притихли, хотя всего секунду назад, очевидно, участвовали в бурном обсуждении.
Подозрительные угли глаз женщины за прилавком безраздельно распоряжались полусферической проекцией замысловатого помещения с зеркальной колонной ровно посредине. Ни приветствия, ни улыбки – будто презрением окатили из таза. Подумалось: она словно персонаж из видеоигр, раздающий награды за квесты.
– Фильтр с собой, покислее, если можно. Без сахара.
Никто не проронил ни слова, пока за мной со ржавым скрипом не захлопнулась дверь. Уязвлённый непониманием пусть безобидного, но всё же подозрительного стечения обстоятельств, с тех пор я периодически наведывался туда и каждый раз сталкивался с одной и той же реакцией: гомон сразу затихал, стоило мне переступить порог, и это притом, что состав посетителей в точности не повторялся.
888
«Страшно мне? Пусть. Но почему так принципиально отказываться от страха? Страх очерчивает контур меня: там, где страх перетекает в жестокость, там заканчиваюсь я, поэтому я выбираю лелеять страх, культивировать, сдувать с него пылинки.
Страх лифтов. Страх тёмных подъездов. Страх незакрытой двери. Страх перед мужчинами. Страх перед людьми. Страх перед матерью. Страх находиться здесь одной. Я – одна. Страх ошибиться. Страх ответственности. Страх счастья. Страх конфликтов. Страх довериться кому-то или чему-то. Страх оказаться ненужной, равно как и страх оказаться нужной. Страх ржавчины. Страх зависимости. Страх независимости. Страх бессонницы, точнее, перед тем, что ржавой бесформенной массой придавливает грудь посреди ночи. Откуда им взяться? Проще ночью не спать, стоять за барной стойкой и выжидать.
Ещё капельку искренности, и возникает вопрос: а такие уж ли это страхи, как рисуются в воображении? Приглядишься: скорее, нормальные, естественные реакции, они даже не принадлежат мне, они общие. А я – лично я – чего боюсь?
Первое. Страшно быть выражением чего бы то ни было, что не является мной, – учили родители с пелёнок, а затем и психологи, и менторы, и ещё не пойми кто, за что всем им я должна быть, по-видимому, очень благодарна. Как будто можно быть чем-то иным, кроме как зазором в других.
Второе (и самое главное). Страшно лишиться однажды презрения к самой себе!
А то, что за руку дёрнули, – пфф, это прихоти погоды…»
Палец завис над кнопкой «Отправить»… рискованно, не поймут…
– Ай! – больно щиплю себя каждый раз, когда вшитая в подкорку программа пытается беспочвенно обвинить случайного прохожего в моём (лишь моём!) страхе. – Ну хорошо! Хорошо: или… не дёрнули. Я уже не в состоянии отличить вымышленные истории для блога от настоящего. Но так дальше продолжаться не может.
Когда родители уехали, стало проще бороться со вспышками навязчивого кверулянтства. С ними же и шагу невозможно было ступить: куда ни глянь, всюду нарушение прав, оскорбительные слова, насильственные действия, беспробудный мрак, и перед носом указательный палец – метроном – так и машет.
Пересматриваю записи в блоге с чувством внутреннего дискомфорта. Почти всё описанное там не имеет оснований, гиперутрированно и, если быть честной, не несёт даже капли того терапевтического эффекта, который туда якобы заложен, лишь ищет одобрения у такой же паранойяльно-закомплексованной среды. Страх ради одобрения.
Кто-то заходит за мной в подъезд. Кто-то заходит со мной в лифт и выходит. В конце концов, на каком-то этаже искренности начертано: страх – это банальный «факт» из той же коробки с надписью «Не кантовать». Можно спорить, но толку от этого как от грабель в борьбе с приливом.
А утро всё никак не наступает. Мысль исчерпывает себя, сползает сонливой тенью по волосам. Лицо за мыслями вдогонку скользит по раскрытой ладони, призванной удерживать голову от падения. Дурацкие – лезут обратно в голову. Тебе-то какое дело? А вот какое: безопасности – нет, потому как нет возможности полноценно заглянуть в будущее; истины – нет, потому что истинность – это категория несовершенства нашего разума; свободы – нет, потому как нет несвободы, мы просто не можем не быть свободными, человек вынужден делать выбор, это его наказание, обратное – спекуляции.
«А свобода здесь при чём? Я что-то пропустила?»
Борьба с действительностью – это же палкой стучать по резиновой шине и злиться на то, что прилетает в ответ. Раз уж мы откровенничаем, то к «фактам» нужно бы отнести скромное наблюдение: ни официантов, ни поваров, ни администраторов в кофейне под названием «Ренисанс» отродясь не было. Надя здесь одна. Надя здесь одна. Да и зачем бы понадобился ещё кто-то, когда в тесной комнатке неправильной формы
