из выбитых окон и прочих дыр высеиваться поднятые криком вместо будильника горожане, вы все – следующие, на очереди; с неё хватит, на секунду отвлекаюсь, мельком – на ребёнка, а тот… смотрит на небо с фаянсовым спокойствием, и глаза его – чистая стеклянная форма, не испачканная содержанием. И вдруг… что такое в глубине простыней? Это же кукла. Кукла! В сердце Сашином что-то больно зажгло, я хватаюсь за грудь, девушка падает на землю и, жадно заглатывая воздух, рвёт на себе волосы.
«И всё? Этому суждено завершиться так?»
Нет. Конец у всех один. Дрожь пробегает по спине. Вспышка озаряет испуг на всех одновременно лицах, каждый раз будто впервые: всё обращается в рёв, разбивается на модальности, разбредается по нотному стану нелепым диссонансом на стыке осмысленности звука, на секунду замирает над клавишами мироздания, чтобы затем сойтись в скрежете разом лопнувших струн. Все двадцать шесть мер пространства разрешаются в самодовольном беззвучии.
«Неужели до тебя только дошло?»
«Хочешь сказать, ты не отличил живого ребёнка от игрушки?»
Думаете, я приписываю себе лишнее? Она, повалившись наземь, пытается отдышаться, захлебываясь тишиной, рыдает, в то время как всё утопает в свету. Про себя отмечаю: эстетика, красота в каждой секунде, точно видение… этот образ чем-то даже похож на неё. Но я повторяюсь, ибо банален, фигурирую одними и теми же паттернами – какая плоская бессмыслица! Пёс на цепи.
И снимаю с неё серёжки, медленно и очень аккуратно, через платочек, чтобы не оставлять отпечатков, отправляю улику в зиплок. Затем кидаю сверху туго скрученную пачку денег. И снимаю с неё серёжки, медленно и аккуратно, убираю в зиплок. Затем кидаю туго скрученную пачку денег. И снимаю серёжки, очень аккуратно. Затем кидаю пачку денег. И серёжки, очень аккуратно. И деньги. Серёжки. Деньги. Серёжки.
Не пытаюсь ли я таким образом купить последнее место в вагоне, насилием произвести неизгладимое впечатление, чтобы остаться в конечном итоге не в вакууме, а в чужой памяти?
«Очередная махинация, попытка задарма заполучить то, что стоит очень-очень дорого».
Жаль вас… бумага заканчивается, и к чёрту архивы, надо, прежде тщательно размяв руками, исполнить практическое предписание…
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведёт в восторг и в умиленье!
А. С. Пушкин. Полководец
Не успел Саша свернуть за угол, как одна необычная фигура нагрянула в вышеупомянутую кофейню, звякнув китайскими колокольчиками. К величайшему разочарованию своему, пожилой господин в пенсне обнаружил за барной стойкой Надю. Новость о том, что предыдущая официантка (или, как поправила его Надя, – бариста) здесь больше не работает и местонахождение её установить невозможно, на уровне абстракций была встречена им в штыки. «Вот же ж проклятие», – подумал посетитель, подкативший прямо ко входу в карете, запряжённой дюжиной платинового цвета пони в яблочко, но тем не менее сел за столик и затребовал меню; всё то недолгое время, что он провёл в кафе, кучер Никита снаружи сначала поил лошадей из деревянного переносного корыта, затем убирал дерьмо с асфальта пехотной лопаткой; внешне барин и без своей оправы бросался в глаза: одет он был, мягко говоря, не по моде – как-то слишком уж по-казацки – с папахой и в шароварах, иные же свидетели не соглашались и говорили, что привезли его в паланкине, и особенно замечали, что одет он был вполне по моде: такое даже, можно сказать, яркое, необычное – накидка на плечах из горностая со шлейфом, под нею шёлковое платье с объёмными манишками и воротом, все в аксельбантах, с золотыми пуговицами, бахромой, а перчаточки – фильдеперсовые, кремовые!.. ах, одно загляденье!
А больше-то мы о нём ничего и не знаем.
Никто ничего не знает.
Я тоже не знаю наверняка. Мне и самому имя моё мало что говорит, как и внешность, как и судьба. Спроси, никто и не вспомнит о старике даже под дулом пистолета. Кто же я? Серый кардинал или выживший из ума старый мошенник? Не догадываетесь? Правильно. Ближе всех к истине, как обычно, окажутся параноики-конспирологи, что бегут впереди планеты всей. Современные юродивые часами напролёт талдычат о заговорах мировых правительств и библейском зле, что исходит от транснациональных корпораций, и помогает им в этом дешёвая водка, попиваемая маленькими глоточками, почти не жжётся, шагает протоптанной дорожкой к желудку. Шлёп по груди: плацдарм эзофагита, синюшный рефлюкс. Бычок тушится о ржавые перила балкона и отправляется прямиком в кофейную банку с дождевой водой. Рассеянный взгляд провожает со спазмом отхарканный комок желчи до самого козырька. Следом изрекается в двор предостережение о скором приходе Антихриста. Но неблагодарные ничего не слышат, ничего не видят, ничему не верят, как громко ни стучи кулаком по столу.
Нет! Не все! Мы молчим и внимательно слушаем. Наши механизмы не упускают ни единого слова, всё вносится в базу, и далее алгоритм концентрирует полученные данные в особого рода обезличенные уравнения.
Чисто с научной точки зрения признавать за молекулами дешёвой водки роль специфического приёмного устройства или хотя бы клеточного катализатора, недостающего Homo sapiens для обострения природной интуиции, – чистейшей воды абсурд, впрочем, это предположение и по сей день находит сторонников. И пусть научное сообщество далеко от консенсуса, доминирующей гипотезой сегодня является присутствие некоей детерминирующей информационной связи. Безумцы и не догадываются, что вовсе не разоблачают, а формируют действительность!
Достигнув прикладного предела физической редукции вещества, передовая мысль сосредоточилась на информации и её влиянии на отдельных индивидов и глобальные процессы в целом. Так, во время сбора статистических данных было замечено, что так называемые конспирологи синхронно генерируют одни и те же бредовые теории в разных точках планеты, не имея никакой прямой связи друг с другом. Этот феномен был отнесён к формам проявления коллективно-этанолового бессознательного.
При более детальном изучении исследователи выявили чёткую последовательность: конспирологи первого ряда (максимально разложившиеся личности) порождают «идеи», и далее эти «идеи» «подхватываются» конспирологами второго и третьего рядов, в чьих подточенных водкой серозных оболочках начинают резонировать. Визуально этот процесс напоминает биолюминесцентные всплески фотогенных бактерий во мраке океанических вод. Восходящие пульсации продолжаются до тех пор, пока «идеи» не приобретают воплощения в текстово-знаковой форме на специализированных «форумах». Данная фаза была обозначена термином «сгущение».
С целью упрощения сбора и обработки информации было принято решение организовать из числа интеллектуальной и финансовой элиты группу особого назначения, чья деятельность сосредоточилась бы на создании интуитивно понятного инструмента под названием «система Ω», или же просто «система». Не нужно пояснять, что сложность инфраструктуры «системы», особенности её эксплуатации и масштабы финансирования потребовали максимальной надправительственной консолидации специалистов различного уровня по всему земному шару. Данная группа получила говорящее имя – NOS.
Современное состояние «системы» позволяет NOS неинвазивно считывать «идеи» в стадии зарождения через «поля». Но на заре развития электронных технологий считывание информации требовало физического контакта «источника» и «системы», как можно догадаться, данная процедура не отличалась эффективностью и безболезненностью. Проблема долгое время не имела решения, её усугубляло ещё и то, что иерархии конспирологов по природе своей оказались нестабильными: представители первого, второго и третьего рядов тасуются в зависимости от количества и качества употребляемого этанола. Лишь с развитием интернета и повсеместным внедрением персональных компьютеров, мобильных телефонов и прочих гаджетов процедура сбора информации упростилась донельзя, а так называемый майнинг позволил обеспечить «систему» питанием, перераспределив часть вычислительных мощностей между простыми пользователями за мизерное вознаграждение. Только тогда «система» заработала должным образом, пусть и не давая полного понимания, в чьём именно алкогольном бреду «идеи» зародились, ибо тасовались не только конспирологи, но и сама «идея» в процессе зарождения с некоторой вероятностью фрагментировалась и в различных пропорциях генерировалась «источниками», что поначалу не могло не приводить к тотальной перегрузке «системы» (данное свойство дополнительно изучалось и было отнесено к механизмам самозащиты «свечения» от проникновения извне, так называемый иммунитет свечения). На этом этапе развития NOS было решено, что вычисление точных координат «источника» не представляет никакой практической ценности, и для снижения нагрузки были разработаны специальные нооскопические фильтры.
Результаты работы «системы», как было сказано выше, представали взору
