вскрыл, гляжу, а внутри-то, а внутри-то… что?
– Не могу этого знать, – Надя взяла наконец в руки кочергу, а заодно и саму себя и приблизилась.
– Неужели? Полный комплект документов, в соответствии с которым, – с улыбкой на лице отчеканил старик, – помещение и бизнес целиком и полностью уступаются законной владелицей… вам. Ни её детям, ни её близким, ни каким-либо партнёрам или помощникам, а простой официантке, которая работает здесь чуть меньше суток. Это весьма подозрительно, согласитесь?
– Бариста, – поправила его Надя.
– Простите за нескромный вопрос, а зачем баристе эта вот штука? – указал он на чугунный прут.
– Угадайте. Угли шевелить. К тому же «бариста» не склоняется.
– Как пожелаете, но что-то не припомню тут камина, – показательно огляделся он. – Давайте положим конец этой недружелюбной атмосфере. Поймите правильно, как давнего друга семьи и распорядителя, меня эта ситуация не может не настораживать…
– У вас имеются какие-то конкретные юридические претензии? – удивлена своим тоном, так его.
– Нет, я вас ни в чём не подозреваю. Не дай бог, – он протянул бумаги. – Подпись оригинальная, печати присутствуют. У меня и мысли не возникло, что вы способны подделать документ и вложить его в конверт после, скажем так, не совсем законного вскрытия.
– Конечно, я не должна была вскрывать. – Азарт докопаться до сути доминировал над испугом, поэтому Надя отложила орудие на барную стойку (в пределах досягаемости), взяла из трясущихся рук листы.
Указательный и большой пальцы скользнули на автомате в нагрудный карман комбинезона, нащупали узкую чёрную оправу очков и возможность детальней рассмотреть своё нелепое положение.
– Этого точно не было в конверте, – резюмировала девушка через минуту, сжимая меж влажных от необоснованного (стоит подчеркнуть) волнения подушечек договор. – Откуда мне знать, что вы сами не вложили сюда эти листы?
– Один – один, Надежда!
– То есть, помимо липовых дарственных, ничто не вызвало у вас вопросов?
– Здесь нет ничего удивительного, ведь это конверт с секретом. Каждый обнаружит внутри так называемого чёрного ящика то, что адресуется лично ему. Вне зависимости от указанного снаружи получателя. Я должен был увидеть договор, а что досталось вам, меня не касается.
– Ах вот как? Обожаю фокусы. То есть свидетельство о моей смерти оказалось там не случайно?
– Если оно там, значит, там ему самое место, – как-то недобро прозвучало из стариковских уст.
– Всё это напоминает дешёвый развод. Чёрт с ним, со свидетельством, это тоже было несложно подстроить, но рисунок… Объясните, как попал сюда рисунок?
– Не нервничайте, Надежда. Какой ещё рисунок? – спросил старик, надвинув густые серые брови на оправу очков.
– Это написано с меня, – Надя поколебалась, но всё же показала собеседнику четвертину.
– Любопытно, – сказал он после детального изучения наброска, вскинув брови до потолка. – Удивительное сходство. Мне нечего добавить.
– Кто вы такой? – Надю не мог не раздражать ироничный тон.
– О, это долгая история!
– Я не тороплюсь.
– А вот это очень точно подмечено, Надежда, никуда мы не торопимся, ночь ведь в самом разгаре и не думает прекращаться, – потрясываясь от чахлого смеха, заявил он. – Простите ещё раз – и мою память, и мои никудышные манеры, я ведь и впрямь даже не представился! Меня зовут… Стужин, как вы могли догадаться. Можете звать меня просто Стужин, без лишнего официоза.
– Неужели? – пародируя чрезмерно учтивые интонации, ответила Надя. – Если Стужин – это вы, то кто тот молодой человек, что оставил конверт?
– Откуда мне знать, кто его оставил.
– В болотном свитере, то ли в плаще, то ли в пальто…
– Ах этот! – чересчур быстро догадался посетитель и полез в карман за махоркой. – Он ещё иногда в шляпе, а иногда нет, да и вообще, внешность его с большим трудом поддаётся описанию, она иррациональна, как экспонента по отношению к натуральным числам.
Надя на выдохе потёрла переносицу, выходящая из равновесия и себя в этом состоянии не узнающая, она широким жестом указала на кочергу.
– Шучу-шучу, Надежда, не берите в голову, по сценарию он возомнил себя местный следаком. Я говорю «возомнил», потому что он никоим образом не связан с правоохранительной системой, – причмокнул он, закуривая трубку, будто вырезанную с полотна Магритта. – Желаете затянуться?
– По какому ещё сценарию? – девушка, уставшая от бреда, пропустила любезное предложение мимо ушей и пошла делать кофе. Ей срочно нужно было занять руки. В общем и целом она была морально готова к любому развитию событий, предполагая под этим столбы конфетти и хохочущих людей с камерами. Выпрямила спину, поправила волосы.
– Этого стыдно не знать! – воскликнул он, в то время как старческие пятна играли в обходительность на его восковом лбу. – До поры до времени сценариями руководила ваша предшественница. И мне, будьте добры, кофейку, как обычно.
– Капучино без пенки и молока?
– Верно!
– Дурдом… – прошептала она и вдруг, обратив внимание на кровавый отпечаток руки на стекле, вскрикнула: – Таксист!
Пожилой гость удивлённо выгнулся из алькова.
– Получается, водитель такси ваш однофамилец?
– Мне не известен никакой таксист, уверяю вас, – раздражённо ответил старик. – И вообще, никакой я не Стужин, а просто старый Суфлёр. Приятно познакомиться. Мне нравится это имя. Вся отрада моя – напоминать людям забытые реплики и оставаться при этом незамеченным, не только зрителями, но в идеале и актёрами. – Нижняя челюсть старика чувствовала себя несколько вольнее, в процессе разговора стремилась уползти вперёд и куда-то на восток, ему приходилось то и дело усилием воли (и трубки) возвращать её на место. – А вас можно поздравить, так сказать, с удачным приобретением. Чтобы договор вступил в свою законную силу, вам остаётся лишь подписать форму.
– Я не собираюсь ничего подписывать.
– Мудрое решение.
– Кто поверит в этот бред? – спокойно сказала Надя, ставя перед клиентом кружку. – Не ждите, что я буду потакать вашим маразматическим играм.
– Ваше право! – подмигнул старый иезуит. – Если, по-вашему, это бред, тогда и бояться нечего. Вдвойне мудро, как и сообщалось в программке.
– Да что вы всё заладили, какие-то сценарии, программки…
– Ну как же? Вот ваш текст, ваши реплики, а в ремарках прямым языком сказано: «Надя вскрикнула от неожиданности и выронила кочергу, с первой попытки у неё не получилось её поднять, непослушными руками она загнала её между стульев, а затем только очнулась: какая кочерга, из какого камина, и та вмиг испарилась?» Так в точности и написано. Взгляните сами.
Надя с недоверием пробежалась по тексту, обернулась: на барной стойке, само собой, никакой кочерги нет.
– Как? Нет, в самом деле, как? – даже как-то истерично ухмыльнулась девушка.
– Ваша улыбка изумительна! Эти бумаженции, по-хорошему, не предназначаются для посторонних глаз. В идеале их вообще быть не должно. Одна беда – я стал слишком стар. Запоминать текст, как раньше, для меня непосильный труд, а понимать его – и того хуже. Поэтому-то и прибегнул к услугам этого заведения. Где, как не здесь, тебе выдадут листочки для шпаргалок и карандаш. А чистая бумага, верите, открывает столько возможностей! Попробуйте, Надежда, и сами всё поймёте.
– Вы отдаёте себе отчёт, как это звучит?
– Представить боюсь, – скорчил испуганную гримасу Суфлёр.
– Ответьте, зачем ваш «следак» на меня напал?
– Как это – напал? Что вы такое говорите! – от напускной неожиданности старик даже закашлялся с нехорошей хрипотцой.
– Он схватил меня за руку и дал… – осеклась Надя, неуверенная в том, стоит ли сообщать о деньгах, – дал по голове.
– Он поднял на вас руку? Какой кошмар! Вы, конечно же, сообщили в полицию?
– Нет…
– Не откладывайте это! Говорил ли он что-то при этом? Попытайтесь вспомнить все детали, будьте так любезны, если, конечно, это не травмирует вас.
– Травма – это когда ногу оторвало, всё прочее – неполноценность.
– Как радикально! Мне нравится, но всё же…
– Я не помню, – выдавила из себя Надя, закатала рукав, а от синяка уже ничего не осталось.
– Искренне вам сочувствую, – старик произнёс эти слова с глубокой заботой, всё его существо выражало участие. – Ответственно заявляю: сначала я сомневался, но с каждой минутой вы нравитесь мне в этой роли всё больше и больше. Обязательно запишите этот диалог, когда-нибудь он мне пригодится. Так уж вышло, что предыдущую владелицу тоже звали Надеждой. Всех владелиц этого дрянного заведения звали Надеждами. Так было до вас, так будет, по всей видимости, и после.
– Вы мне угрожаете? – девушка скомкала бумаги и кинула собеседнику под ноги, она смелела при мысли, что уж с одним-то дряхлым старикашкой
